Камероны

– Я не очень хорошо себя чувствую.

– Значит, не очень хорошо себя чувствуешь? А как, ты думаешь, чувствуют себя сейчас питманговские дети? Ты знаешь, что вчера позади Монкриффской аллеи в глиняном карьере нашли мальчика, который ел глину – целыми пригоршнями?

Джемми признался, что не знал этого.

– Мальчишка сказал, что он уже целую неделю ест ее – просто чтобы чем-то набить себе живот. /Ну-ка, садись.

Джемми сел.

– По-моему, ты выглядишь вполне здоровым.

– Может, оно и так, папа, но чувствую я себя неважно.

Тут в кухню вернулась мать, подошла к Джему и приложила руку сначала к его щеке, потом ко лбу.

– Все у тебя в порядке. Пойди посмотри на себя в зеркало.

Джем встал и, шаркая ногами, потащился через комнату.

– А теперь ответь мне на такой вопрос, – сказала мать. – Если бы сегодня в Кауденбите был матч, матч на звание чемпиона, и ты мог пойти, ты бы пошел? Смотри, смотри в зеркало. И отвечай начистоту.

Джемми наконец улыбнулся своему отражению.

– Да уж, – оказал он, – я бы попытался.

– В таком случае…

– Ну, ладно, ладно.

Он пересек комнату, натянул свою шахтерскую куртку и пошел наверх за шапкой, хотя носил ее обычно только на работе. Когда он предстал перед Гиллоном, тот заметил, что щеки у сына ввалились и дышит он с трудом.

– И все-таки неважно я себя чувствую, – сказал он, уже стоя в дверях. – Спокойной ночи.

Гиллон почувствовал, как по комнате прошел холод, когда открылась дверь.

– Может, не следовало ему…

– А может, следовало, – прервала его Мэгги. – Если он в самом деле больной, так вернется.

– Очень он упрямый. Весь в тебя.

– Ох!

– Если он за что возьмется, то не остановится.

– Нет, вы только посмотрите – кто бы говорил-то!

– Это же правда. Он твой сын, Мэг. Вас и разъединяет как раз то, что слишком вы похожи друг на друга. Он – Драм до глубины души.

– Душа, душа… Что это ты все на душу ссылаешься, когда не веришь ни в бога, ни в душу?

Они ели овсяные галеты и, чтобы наполнить желудок, запивали горячей водой, когда Уолтер Боун постучал в дверь.

– Я хочу, чтобы вы узнали об этом от меня, прежде чем вам кто другой сообщит, – сказал он. – Джин Уоллес умерла сегодня в своем доме, сидя в кресле. Доктор Гаури заявил, что смерть произошла от недоедания, которое привело к полному истощению организма.

Ложка выпала из пальцев Гиллона.

– Значит, это я виноват. Я убил ее, – сказал он.

– Только не устраивай нам тут трагедий, – сказал мистер Боун. Голос его звучал резко.

– Я убил ее.

– Прекрати. – Он даже размахнулся и чуть не ударил Гиллона, чтобы заставить его замолчать. – Всем в Питманго известно, что у Джин Уоллес в голове была опухоль величиной с дыню. Доктор Гаури находится на содержании компании; я надеюсь, это-то ты понимаешь. В Питманго никто еще не умирает с голоду.

Гиллон поднял с пола ложку и положил ее на стол. Больше он не мог есть.

– Не ожидал я от тебя такого. Это их первый шаг. Если ты не устоишь, тогда кто же?

– Угу. – Гиллон поднялся из-за стола и протянул мистеру Боуну руку. – Извини.

– Нечего извиняться, дружище: надо быть решительнее.

Поскольку шел дождь и было темно и холодно, все сидели по домам. Двери были закрыты и занавески задернуты, чтобы отгородиться от ночи и ветра и удержать в стенах тепло. Поэтому ни одна живая душа на всей Тошманговской террасе не видела, что за люди явились с булыжниками, измолотили дверь Камеронова дома, разбили вдребезги стекло в переднем окне, покорежили свинцовые рамы. Послышались какие-то выкрики, потом стук кованых башмаков по булыжнику. Углекопы. К одному из камней была привязана записка:

«Ты не Иисус Христос. И мы не хотим подыхать из-за твоих грехов и твоего серебра. Забери иск!»

Гиллон забил окно досками и попытался уснуть, но ветер завывал в щелях и было холодно. «Бедняга Джем, каково-то ему там, на пустоши, – подумал Гиллон. – Не должен был я его туда посылать». Что-то очень плохо все начинало складываться.

– О, господи, что же мне все-таки делать? – произнес он вслух.

– Я скажу тебе, чего не надо делать, – заявила Мэгги. – Не надо идти на поклон из-за таких людишек. Если ты пойдешь на поклон, то пойдешь потому, что сам так решишь, а не из-за этих мерзавцев. А теперь будь умницей и спи.

Когда он проснулся, то не мог понять, уже день или еще ночь, потому что в забитое досками окно не проникал свет. Он вылез из постели и поднялся наверх, в комнату мальчиков – Джема там не было. Тогда он опустился вниз и отворил дверь на улицу. Дождь перестал, но ветер по-прежнему дул сильный. На. востоке небо начало сереть, предвещая появление солнца.

«Засветлело» – так это называли тут. Ложная заря. Лишь намек, лишь проблеск наступающего дня. Никаких следов Джема. Сердце у Гиллона сжалось, словно его обложили льдом. Он увидел на полу кусочки льда и вспомнил все: как полетели камни, как разбилось стекло. Просто удивительно, что он так (быстро мог об этом забыть.

– Вставай, – шепнул он в ухо каждому из мальчиков, – Джемми затерялся где-то на пустоши.