Камероны

Леску надо было обмотать вокруг верхней половины ее тела и запрятать под сорочкой и жакеткой. Гиллон осторожно обвил девушку узловатой леской и, хоть старался не касаться ее тела, все же почувствовал, какая у нее налитая грудь, и руки у него задрожали. Губы его почти касались ее шеи. Еще один виток как можно быстрее – и снова он коснулся ее груди, и снова почувствовал, как его пронзило сладостным током, и он так смутился, что едва заставил себя довести дело до конца. Поразило его то, какая женская грудь мягкая и в то же время тяжелая, а когда до нее дотрагиваешься, возникает именно такое чувство, как он себе и представлял.

– Все дело в том… – А дальше не знал, что сказать. – Все дело в том…

– Сколько времени у нас это займет. Гиллон был спасен.

– Четыре часа туда и четыре назад, если ветер будет благоприятствовать и прилив и если мы не… мы не…

– Не утонем.

Через полчаса они выбрались из бухточки и уже плыли в открытое море. После нескольких недель непрерывного ветра волны были высокие и длинные, лодка то взлетала вверх, то ныряла, и это нравилось Мэгги. Они подняли небольшой парус, Гиллон изо всех сил греб, и двигались они быстро. Всякий раз, как их поднимало на гребень волны, Мэгги видела справа Праздничный остров, а потом лодка зарывалась носом вниз, и вода под днищем бурлила и шипела. Отсюда, с моря, горы казались огромными. Хотя Гиллон был отнюдь не атлет, Мэгги чувствовала, как с каждым взмахом весел лодка продвигалась вперед, и сила его мускулов приятно поразила ее.

– Не лучше ли поберечь себя, Гиллон?

– Да я могу так грести от зари до зари, без остановки, – сказал Гиллон, и это снова приятно поразило ее. Он ей подходит, очень даже подходит.

Так прошел час, и, несмотря на прохладу, которой веяло от воды, он вспотел, но не переставал грести.

– О, господи! – внезапно воскликнул он.

Мэгги испугалась.

– Что такое?

– Дрисдейл. Вон его лодка, и он плывет в нашу сторону.

Она сразу успокоилась. Ее тревожило только море.

– Ну и пусть плывет.

– Вы не понимаете, – сказал Гиллон. – На воде мистер Дрисдейл все равно что бог.

Через две-три минуты катер уже подпрыгивал на волне возле них. Матрос, перегнувшись через край, проверил, что у Гиллона в лодке. Там ничего не оказалось, кроме тройника, который разрешено иметь, поскольку им пользуются также и для причала.

– Малый хорошо о вас заботится? – крикнул мистер Дрисдейл.

– Вполне.

– Камерон?

– Сэр! – Это у него как-то само собой вырвалось.

– Смотри, Камерон, береги мисс Драм, как родную мать.

Он кивнул. Но мистеру Дрисдейлу хотелось услышать от него: «Да, сэр».

– Ты меня слышал?

Он снова кивнул и в этот миг, весь похолодев, вдруг с ужасом заметил, что леска, обвивавшая одну из ног Мэгги, размоталась и, выпав у нее из-под юбки, протянулась по дну лодки.

– Да, сэр! – рявкнул он.

– Мисс Драм?! – Мэгги с улыбкой посмотрела вверх на него.

– Я специально вышел в море, чтобы сказать вам кое-что, о чем вчера запамятовал. Камерон?!

– Сэр! – снова рявкнул тот.

– Смотри, чтоб она не пропустила прекрасный памятник малышу Бобби Бартлу. Мальчишечка, понимаете ли, потерялся в лесу; тут прилетела белая птичка, показала ему дорогу и тем спасла. Очень трогательная, очень волнительная история. Ты ведь знаешь этот памятник, Камерон.

– Угу, сэр.

– Я был уверен, что знаешь, – не без ехидства сказал пристав. Это было равносильно обвинению в том, что Гиллон стрелял куропаток на острове, и все матросы осклабились. – Мисс Драм, если вы обернетесь, то увидите позади скалу Хардмьюир, выступающую из моря. Это там леди Макбет и Банко встречались с ведьмами.

– Вот как.

– Не вставайте, шепнул ей Гиллон.

– Я подумал, что малый, наверное, этого не знает, – сказал мистер Дрисдейл.

– Да, сомневаюсь, чтоб малый это знал. Леска раскрутилась еще больше, и Гиллон понимал, что ему ничего не остается, как налечь на весла – пусть его сочтут идиотом – и отъехать от катера, не обращая внимания на то, что Мэгги и пристав продолжают разговаривать.

– Не забудьте, что вы обещали выпить со мной, мисс Драм. Хорошо же ты воспитай, Камерон, хорошо…

Когда они отплыли футов на двести или на триста, Мэгги накинулась на него.

– Ну что за ребячество! – воскликнула она. – Старый человек полюбезничал с девушкой, подмигнул разок-другой, н ты уже давай налегай на весла…

Он без слов указал ей на ноги, и наконец она опустила глаза.

– О господи боже мой…

– Вот именно – господи боже мой.

Он насупился и молча греб, вымещая свою злость на веслах и на море.

– Малый… Малый, конечно, ничего не знает, – сказал он. Она не мешала ему бурчать. Наконец он посмотрел ей в лицо. – А что это за Макбет и Банко, о которых я, видите ли, уж конечно, ничего не знаю?

– Понятия не имею. Вот тут он уже вскипел.

– И вы преспокойно сидели и молчали – пусть, мол, думает, будто вы все знаете, а я не знаю ничего, так?

– Да.

Но через какое-то время он все же заулыбался, потому что облапошенным-то оказался мистер Дрисдейл.

– А что он там говорил насчет выпивки?

– Он пригласил меня пойти с ним выпить в «Нагорный домик» и рассказать обо всех тайнах, которые я открою на Праздничном острове.