Камероны

Селкёрк… Никуда не денешься – многое действительно изменилось для Камеронов с тех пор, как открылась читальня. Гиллон ушел в чистую половину дома, где не было дымящейся одежды и всех этих лиц и острых языков, лег на постель, что он редко позволял себе до наступления ночи, и попытался вспомнить тот вечер, когда он почувствовал, что может отправиться вниз и вернуть «Макбета» мистеру Селкёрку. В помещении было полно стариков – человеческого шлака, как называл их Селкёрк, неизбежных при капитализме отбросов угольного производства; они пришли сюда не читать, а погреться – сидели на скамейках и стульях и клевали носом. Гиллон стоял перед библиотекарем, держа у груди книгу, как опознавательный знак, и дожидался, когда тот поднимет голову и заметит его.

– Вот я снова пришел, сэр, – сказал наконец Гиллон.

– Какая прелесть! А зачем ты вообще сюда приходил?

Гиллон сразу увидел, что библиотекарь выпил и немного навеселе. А вот углекопы никогда не бывают немного навеселе.

– Вы дали мне вот это почитать.

Мистер Селкёрк взял из рук Гиллона книгу, посмотрел на заглавный лист, потом на последний и наконец вспомнил.

– Ты, что же… – начал он, с трудом ворочая отяжелевшим от виски языком и подбирая нужные слова для выражения своего сарказма, – ты, что же, явился сюда и хочешь сказать, что прочел эту книгу?

Гиллон кивнул.

– Угу, я ее прочел, – сказал он. Не успел он это произнести, как Селкёрк вскочил, лицо его пошло красными пятнами, исказилось.

– «Что в воздухе я вижу пред собою? Кинжал! Схвачу его за рукоять!..»[15] – выкрикнул он, уставясь на свою руку, так громко, что несколько стариканов в ужасе проснулись, как если бы услышали в шахте крик об опасности. – «А вы не дались!»

– «Ты», – невольно поправил Гиллон.

Библиотекарь умолк и в изумлении уставился на Гиллона.

– Что – «ты»?

– «А ты не дался».

– Знаешь, что я скажу тебе, угольный ты крот, чертов угольный крот, знаешь, что я тебе скажу?! – Пятна исчезли с его лица, оно теперь было все багрово-красное. – Я тебе скажу: дерьмо ты, вот что. Как там это место звучит? Тьфу, глупистика! Как же там это место звучит? Давай сюда книгу.

Гиллон стоял не шевелясь. Теперь уже его лицо стало багрово-красным.

– КНИЖЕНЦИЮ!..

– Она у вас в руке, сэр.

Гиллон тут же пожалел, что вообще вступил с ним в разговор. Пьяный или не пьяный, но библиотекарь мгновенно открыл книгу на нужной сцене. Гиллон смотрел на него, а он, шевеля губами, читал реплику, потом помолчал, посмотрел на Гиллона, снова уставился в книгу и наконец захлопнул ее.

– Будь я проклят, – сказал он. – Да проклянет господь меня лично. – Он снова открыл книгу. – Какой-то вонючий углекоп… – пробормотал он, но Гиллон услышал его. – Вот оно, это место. – И теперь очень громко прочел: – «Кто разом может быть горяч и трезв, взбешен и сдержан, предан и бесстрастен?».[16]

Гиллон не понимал, чего от него хотят.

– Ну?

– «Никто», – сказал Гиллон, и мистер Селкёрк даже рассмеялся от радости.

– Это, конечно, тоже все чушь. Генри Селкёрк может быть таким. – Эта мысль ему понравилась, и он удовлетворенно хмыкнул. Затем, проверяя Гиллона, он прочел еще несколько наиболее известных строк, и Гиллон все их знал.

– Так, так, – произнес наконец Селкёрк, и, к удивлению Гиллона (нет, не к удивлению, подумал сейчас Гиллон, лежа на кровати, а к его стыду и замешательству, граничившему со страхом), мистер Селкёрк вдруг взял его за руку своей мягкой маленькой белой рукой и всхлипнул: «Я – старый дурень восьмидесяти с лишним лет. Боюсь…».[17] – Он ждал, чтобы Гиллон докончил за него. Но Гиллон, тогда еще не читавший «Короля Лира», не знал, что сказать. Библиотекарь не без огорчения посмотрел на своего вновь обретенного протеже. – Вот я тебя и наколол, – сказал он и вытащил довольно примитивные очки в стальной оправе. Очень деловито. – Ну, так что же нам теперь с тобой делать?

– Я хотел бы взять еще одну книгу того же автора.

– Э-э, нет, не так скоро. Я дал тебе хорошего мяса, теперь тебе нужен кусок пудинга.

И он заспешил в другой конец комнаты, поднимая стариков с насиженных мест, словно разгоняя стадо гусей во дворе, – туда, где стояли полки с книгами.

– Ну вот. Теперь будешь читать это. Приказ библиотекаря. Нужно следовать приказу, тогда будет порядок, а иначе начинается полный беспорядок в мозгах, понятно?

Гиллон кивнул в знак того, что понимает. Это было очень похоже на одну из сентенций Мэгги.

– Я хочу, чтобы ты мне потом рассказал о том, что прочтешь. Ну-с, когда же мы теперь с тобой опять встретимся – «при молниях или под гром»?[18]

– «Как только завершится бой победой стороны одной», – сказал Гиллон, и мистер Селкёрк снова всхлипнул от восторга. Наконец-то он нашел в этом черном, отсталом, бескнижном краю человека, из которого мог получиться соратник. Он согнул палец и поманил к себе Гиллона.

– Запомни как следует вот что, – сказал библиотекарь:

– «Дождаться созреванья – вот главное».

Гиллон недоуменно уставился на него.

– Да? Главное? Не понимаю.

– А тебе и не надо сейчас понимать, – сказал ему библиотекарь, – но ты поймешь, вот увидишь, поймешь.