Камертон

Феонин издал какие-то булькающие звуки в знак согласия. Через несколько метров дверь автоматически открылась, и его пропихнули внутрь. Он ели дошел до дивана. Присев ему сразу стало лучше. Действительно, нужно было не делать лишних движений и беречь силы.

– Ты это видел? – Анета пошла в ту часть каюты, которая была оборудована под мини-кухню.

– Ты же сама сказала не оборачиваться.

Через несколько минут девушка сидела рядом, держа в руке пару пластиковых стаканчиков.

– Похоже, Барбара сегодня развлекается с Королем Лягушонком, а вовсе не со слизью, как мы подумали. Странно конечно что он там у себя так мурлыкал… Может он там по видеосвязи занимался со своими сородичами виртуальными оргиями.

– Ты их видела?

– Да. Они обнимались и двигались туда, откуда только что пришли мы. Жаль, что они нас заметили.– Анета протянула Феонину стакан. – Давай поскорее отправимся в путешествие.

– Космос в космосе. Роман в романе, – вырвалось у Феонина.

– Отлично сказано.

***

Солнечные лучи проникают в нас; меняют химию нашего организма. Жители той стороны Земного шара, на которой светило на полгода уходит в небытие знают эту аксиому. Дети тьмы начинают оживать, они больше не мертвецы, не драуги, умершие «соломенной смертью» в небоскребах, построенных из ногтей. Сознание есть сама жизнь, оно прорывается сквозь кокон анабиоза. Так приходит весна. Девушка в шелковом платье, облепленном шелкопрядами, она вальсирует посреди подснежников. Она – сама любовь; то есть синоним жизненной силы. Весна-вестница, весна – весталка! Девственница, которой боги уготовили роль Великой Блудницы!

– Она занимается этим с мертвецами! Некрофилия! – кричал Феонин. Его мысли унесли два ворона в разные уголки вселенной. Он смотрел на мир одним глазом Одина.

– Бляха-муха… Надо было тебе четыре капли. Еще одна была явно лишняя для тебя, – голос Анеты звучал откуда-то издалека.

– Ты слишком хотела втереться ко мне в доверие, – ответил Феонин и открыл второй глаз, то есть стал снова человеком в мире грез.

– Ты уснул на пару тысяч лет. Мне было очень грустно одной здесь, – призналась девушка. – Кстати где мы?

– Мы в пространстве повышенного уровня серотонина. Чисто телесное ощущение, которое мозг не может визуализировать, то есть перевести на язык понятного для сетчатки глаза ассоциативного ряда. Отсюда и этот хаос. Эта вакханалия образов.

– Поскорее бы нас немного попустило, и мы смогли выпить.

– Ландшафт вокруг нас напоминает пляж Сицилии. Такие же кактусы и выжженная земля. Редкая необычная растительность. Запахи вулканической породы.

– Еще вулканов нам здесь не хватало. Ну, что будем делать? Всемогущий Феонин? – язвительно спросила Анета.

– Что?

– Ну, ты тут в полудреме вещал о восьми мирах и великом прозрении.

– Я не помню. А долго еще у нас будут такие интенсивные галлюцинации?

Анета пожала плечами. Перед ними возникла небольшая часть ее кухни и столик, миска с конфетами, бутылка водки, прихваченная из бара и пара стаканов.

– Это видение? Или это наоборот видения исчезают? – спросил Феонин. – Какой-нибудь укуренный буддист, наверное, посмеялся бы над этим вопросом.

– Пахнет как настоящая. Точнее как «настоящая» подделка. Сейчас я налью по пол стакана, что русак, осилишь залпом? Среди всех жителей коалиции Севера ходят легенды о ваших способностях пить водку, называя ее «водичкой»? Еще и финны мастаки в этом деле.

– Уж коле мы опустились до стереотипов, почему я не вижу на твоем столе пары кружки светлого хмельного пива?

– Потому что оно вкусно только в наших краях. А суррогатное пиво я переношу с трудом,– девушка передала стакан.

Феонин выпил, пытаясь придать этому процессу непринужденный вид. Как это обычно бывало в ранних классах школы, чтоб показать свою крутизну. А вот его «подружка» по ходу пьесы сделала это естественно и непринужденно не напоказ, а очевидно, наглядно демонстрируя мастерство своего «алкогольного пилотажа». А что если все эти ощущения иллюзорны? Слишком подозрительно этот столик был вписан в общий фантастический пейзаж. Если предположить что галлюциногенное окружение впустило предмет из реальности в себя, то значит, вокруг них должны были находиться и предметы мебели и стены. Что если они упрутся в них и поранятся? Или быть может они так, и сидят на диване, обездвиженные и погруженные в сновидение наяву? Он захотел спросить об этом Анету, но она отошла от него слишком далеко… Значит они блуждают скорее в воображении чем в пространственно-временном континууме каюты.

Пробираясь по пескам он, наконец, догнал свою попутчицу.

– Смотри, там прямо по курсу сидит Душительница из Страны Кошмаров. Я чувствую ее зов,– промолвила Анета каким-то видоизмененным голосом.

– Ты о чем? О ком?

– Сфинга. Она зовет нас в свою ловушку. Но мы пойдем подальше от нее. Дьяволица нас не искусит своими знаниями, – голос начал обретать свой привычный тембр.

– Знаниями? – заинтересовался Феонин.

– Да. Так пишут в детских книжках. Жуть с ружьем.

– Ты боишься? Но это же всего лишь иллюзия? Давай посмотрим на нее?