Камешек в сапоге

А вот мне он с радостью поведал обо всех. Обливаясь слезами и соплями, он говорил-говорил… чтобы хоть на секунду продлить свою никчемную жизнь. Лепетал о родителях, которые его очень любят, про маленькую сестренку... А я в это время крепко приматывал его к батарее. А у меня в груди стылым льдом лежал кусок черной тоски, а ненависть заставляла подрагивать пальцы. Я даже засмеялся, когда он сказал, что: «Он больше так никогда не будет!». Конечно, не будет… и его не будет. Я разделал его, как мясник разделывает барана. Это животное — обрело именно тот конец, который заслуживало. 

Я нашел их всех… и приговорил. Никто не поверит, но я их не убил. Я наказал и оставил подыхать. С теми травмами, что они получили — жить нельзя. Можно очень долго мучиться, но медицина тут бессильна. Да и нет ни у кого из них родственников олигархов, чтоб продлить мучения. А я плюнул на все и опять ушел на войну. Там хоть все более-менее честно.

Я встряхнул головой, отгоняя не прошеные воспоминания

— Так откуда ты знаешь про Азимова? — переспросил я.

— Твой товарищ — Чика, принес очень много информации на ноутбуке. Большая зипованная библиотека.

— Все, что было на том круге, куда мы встали, было скопировано и передано сюда. И уже здесь — восстановлено. Я правильно понимаю?

— Да.

Я довольно хмыкнул.

— Следовательно, мы не на Земле, и не в будущем. Иначе эта информация у тебя бы была. Съём матрицы говорит о том, что перенос материальных объектов либо невозможен, либо связан с большими затратами. Я прав?

— Да.

— Так что там ещё о моем здоровье?

— Значительно увеличен объём лёгких, функций почек и печени, продублированы функции сердца. В кровь имплантирована колония бактериофагов — нанитов. Функции защиты пока не активированы.

— «Широко шагнул прогресс, аж до самых до небес», — пропел я.

— Вам требуется отдых, капитан — внезапно перешла Нона на официоз. — Нужен ваш приказ об улучшении физического состояния людей находящихся на станции.

— Улучшай…

Ничего плохого в этом я не видел. Чем сильнее каждый — тем сильнее команда.

— Вопрос об их обучении и передаче дополнительных знаний — будет решаться после этого.

На секунду пахнуло чем-то сладковатым, и я провалился в сон…

Глава 4.

Весь мир — театр, мы все — актеры поневоле,

Всесильная Судьба распределяет роли,

И небеса следят за нашею игрой!

Пьер Ронсар

Проснувшись на роскошном ложе, я кратко проинспектировал состояние организма. Голова — норма, тело — норма. Теперь можно и вставать. Я резво выскочил из  кровати.

Ловкий пол подсек мне ноги и с размаху треснул по морде.

В следующий раз я очнулся на полу. Хорошо хоть пол мягкий. Он был покрыт каким-то ворсистым и чуть пружинистым материалом.

— Я говорила капитан, не совершать резких движений.

— Ну надо же был проверить? — парировал я. Не хватало еще, чтоб последнее слово осталось не за мной.

Посетив удобства и проведя утренние водные процедуры, я вернулся в каюту. Аккуратно сложенная форма лежала на стуле. Хотя я точно помнил, что оставлял её на полу.

— Нона кто заходил в каюту?

— В вашу каюту доступ запрещен.

— А кто форму сложил? Дух святой?

— Нет. Робот уборщик.

— Покажи.

Как-то мне вчера было не до благ цивилизации. Надо проинспектировать вверенный мне объект.

В нескольких местах панели закрывающие стены раздвинулись и оттуда выкатились… нет, вышли три штуки роботов.

— «Широко шагнул прогресс», — напевая, я обошел вокруг самой большого. Робот был восьмилапый. Паукообразный. Вернее такими были они все. Самый маленький был размером с донышко от пылесоса. В том смысле, что напоминал отрезанную нижнюю часть от пылесоса «Вихрь». Был когда-то такой, при социализме. Как говаривал товарищ Бендер — «до исторического материализма». Хотя теперь эту фразу надо произносить до исторического капитализма.

Второй напоминал два подноса на ножках, сложенных друг на друга. Третий был похож тумбочку. Все линии были зализаны и сами они были весьма обтекаемыми. Сверху на всех вертящаяся на триста шестьдесят градусов камера.

— Этот как я понимаю, пылесос? — я ткнут в сторону самого маленького.

— Да.

— Этот накрывает на стол. Этот заведует одеждой.

— Да.

— Чем-то это мне напоминает «Белое солнце пустыни». «Одна жена — любит, одна — одежду шьёт, одна — пищу варит, одна — детей кормит», процитировал я. Там дальше правда было: «и всё одна?». Но я перефразировал: — Я правильно понимаю?

— Да. Можно задавать меньше вопросов. Знания базы, принципы работы и управления уже должны были усвоиться, — с вопросительной интонацией прозвучал голос Ноны. — Достаточно попытаться вспомнить.

— Итить-колотить! А ведь и, правда.

Я понял, что знаю чего тут зачем и как этим пользоваться. Я попытался «вспомнить» чего мне запихали в голову. Эта попытка успеха не принесла.

— Нона, а что за имплантаты мне установлены в голову?