Камешек в сапоге

На континенте было три больших энергостанции. Одна — на обслуживание космодрома. И две для жителей. Ну и куча мелких реакторов у пользователей. Так вот какая фишка. Энергетические стержни в них были рассчитаны… на десять лет. Когда жители сунулись — запасных не оказалось. Они шли только с центрального мира. Высокотехнологичная продукция, без которой реактор — куча железа. А когда реакторы встали — началась война. И заодно охота за оставшихся спецов. «Инженеров» предки предусмотрительно прихватили с собой, вместе с документацией. Имеется в виду техперсонал. Для особо одаренных, в компы — всадили вирус. И вот роботизация и высокие технологии сыграли скверную шутку. Как только энергия кончилась — нормальная жизнь закончилась тоже.

 Следом прокатилась какая-то эпидемия на фоне войны. Народу осталось слишком мало. Бумажных носителей практически нет. Технологии утеряны. Все повоевали против всех.

И наступил вовсе не кирдык, как следовало бы ожидать, а обычное такое средневековье… с человеческим лицом. Вот так-то… 

Поначалу бандюки и банды захватили власть, и начали было её успешно делить, но вот вскоре оказалось, что речь идет вообще о выживании... Стали выживать. Частично из бандитов и разбойников, частично из грамотного техперсонала образовалась элита…

Вспомнилась мне тут о голубых кровях князей из Монако. Гримальди… — что ли? Или как-то так… Так те тоже из разбойников вышли и ничего так вроде — голубые. В смысле кровя. 

Но это так — предыстория. Нынче лепота. Городов тут три. Несколько десятков городков. До фига замков, куча феодов и огромное количество ферм. Мы теперь и находимся на одной такой. А лет? Это да, действительно прошло что-то за четыреста.

Религия расцвета пышным цветом — куды ж без нее? Правильно, при таком раскладе, это когда приближается большой кирдык — остается только молиться. Есть монастыри и церкви.

«С тоски» — одомашнили пару видов местных животных. Типа «собачек».  И «Погонщика» как-то нашли. Именно так с большой буквы. Иметь Погонщика считалось большой удачей. Он разговаривал с животными. Это тот — маленький и волосатый, которого я видел на картинке от бота. Только он другой. Как только стала кончаться энергия — стали разводить лошадок из частного зоопарка.

С ресурсами - полное дерьмо. Кое-как собирают нефть. Добывают в горах медь и уголь. Имеют пороховое оружие. Доспехи, луки, копья. Кое-какие изделия даже разрезать и пустить на металл не смогли. Это броня-композит. Технологии не позволяют.

О космогонии мира у хозяина весьма смутные представления — на уровне легенд. (Это когда шепотом, под одеялом... и только жене — ибо церковь и власть не приветствует).

— Вот и рассказал я вам все. Теперь ваша очередь, — закончил рассказ Тагир.

«Вот мля, я попал… мы все попали», — отчего-то подумал я, а вслух внезапно в шутку брякнул:

— А мы — новая власть.

— Это как?! — изумленно вытаращился на меня Тагир. Остальные смотрели не менее удивлённо.

— А вот так. Подарили мне эту планету — в лен, — зачем-то я завершил этот театр абсурда ещё более дебильным аккордом.

Шесть пар глаз пялились на меня в немом удивлении. Глядя на их ошарашенные лица, я едва сдерживался, чтобы не заржать в голос. Но… не успел я… — не успел.

Тагир стек со стула и брякнувшись на колени, грянулся лбом в пол. Причем не в шутку, с характерным таким бильярдным стуком. Он поднял на меня глаза с такой истовой и детской верой в чудо… и выдохнул, кажется из самой глубины души: — Дождались… Дождались! Слава Пресветлому.

— Встань! — привычно скомандовал я, слегка опешив от подобного проявления чувств.

— Неужто порядок наконец-то будет…? — прошептал он себе под нос, поднимаясь — но я расслышал.

— Да-да, — кивнул рыцарь. — Ты посиди тут пока — выпей. А мы пока поговорим во дворе, — последнюю фразу он произнес, многозначительно глядя на меня.

Глава 9.

Только когда делят ответственность… почему-то никто не старается урвать себе кусок побольше

Едва мы вышли в уже пустой двор к глухой стене забора, как первой прорвало Юльку — как наиболее приближенную к моему телу. Женщины вообще видят и воспринимают мир совсем не так, как мужчины. Особенно в присутствии «своего мужчины».

— Ну и…? Может теперь, ты расскажешь нам о том, что ты только что сказал?

— И почему МЫ об этом ничего не знаем? — тут же поддержал её рыцарь.

Я внезапно понял, что мои слова как шутку никто не то, что не понял, её ещё и не восприняли бы.

— «Во многих знаниях — многия печали», — выдал я вслух общеизвестную сентенцию продолжая тянуть время, и тяжело вздохнул — лихорадочно просчитывая варианты.

«Сказать им, что я пошутил — это сразу нарваться. Чике и Комиссару — по барабану. Юлька и Дживс… только «за» и обрадуются — это повышает их «статус». Рыцарь… — тут сложнее… Он таких шуток вообще не поймет. Ладно, черт с ним! Будем считать, что это мое гениальное озарение. Хотя гениальное — ох в каких кавычках...», — все это мгновенно пролетело в моей голове, и я продолжил импровизировать: