Камешек в сапоге

В ответ на мой спич меня заверили, что «все как один горят желанием сражаться во славу Империи и готовы вступить в Легион, хоть сегодня». 

Отправил и этих спать. Во дворе остался только комсостав. Поставив задачу на утро — приготовить их к принятию присяги, раскидать новеньких по старым десяткам и приступить к тренировкам. Сказал, чтоб проверили караулы, и отпустил и их — оставшись во дворе практически один.

Устал я как ездовая собака после пробега «перевал Чилкут — верховья реки Юкон». Надо бы пойти спать, но у меня знакомо свербело в затылке. К тому же Отче ещё не закончил свой «диспут». Вот же железный «робопоп» — уважаю!

Я повернулся и раскинул чувства по двору. Ага, «свербело» со стороны конюшни. Я зашагал туда. Подойдя я принюхался. Знакомо пахло навозом, сеном и терпким лошадиным потом. А вот мысленно «пахло» тоже знакомо.

— Кто ты? — мысленно задал я вопрос.

— Шчата. Я альфа-самка… лидер-женщина, Великий, — позвучал очень почтительный ответ, который сразу меня весьма сильно озадачил.

Только вот ответ «прозвучал» не из конюшни, как мне показалось, а из пристроенной рядом псарни. А в конюшне фыркали кони и вкусно хрустели сеном. Там «чувствовалось» ещё двое спящих. Из темноты входа псарни выдвинулся волосатый шар Бодгу. Мельком поразившись тому, что «разговаривать» и «чувствовать» я стал гораздо лучше, я «ощутил» даже беспокойство сидящих там «собак».

А мои «щенки» уже были здесь и норовили сунуть любопытные носы внутрь — познакомиться. Самое странное, что бодгу они воспринимали как явного «чужака». Его, вернее её, попытки «успокоить» их или «скомандовать» им, просто не срабатывали. Мальчики воспринимали её, но никак не реагировали. Не воспринимали как угрозу — не больше. Причем я стопудово был уверен, что скомандуй я им «фас» — они бы выполнили команду. «Все страньше и страньше».

— Гулять! И принесите мне подушку, — скомандовал я собакам, и они тут же умчались в глубину двора.

— Поговорим?

— Разумеется.

— Расскажи мне, то чего я не знаю, —  я присел на корточки, чтобы хоть немного сравнятся с ней ростом. — Например, почему ты назвала меня «великим»?

Через полчаса я сломал себе «моск». После беседы и «обследования». Я получил ответы от штатного врача экспедиции. Только вот сказать, что я порадовался… я никак не мог.

Да — я не сумашедший. Да — я не страдаю галлюцинациями. Да — поправленные мне Схогом имплантаты работают в штатном режиме. Да — на них можно писать или снимать информацию.

На этом хорошие новости кончались.

Теперь плохие.

Извлечь что-то из моей головы, без моего на то желания — невозможно. Зерна и Память в них — абсолютно реальны. Память-моторика одного из Зерен — это… как бы навыки и часть памяти одного Касты Танцующих.

Лорд ат Риат — фантомно реален. (И вот как, мля, это перевести на русский?!).

То, что сидит у меня в голове — абсолютная защита. Разумный с абсолютной защитой — Великий. Мой симбионтаж… именно с таким, Бодгу никогда не встречались. Подобное видели. Выживший в одной из экспедиций привез знание.

Короче, взрослое зерно можно извлечь. (По прямому приказу оно выйдет с кровью через нос). Им можно наградить или подарить, по моему желанию. Оно хранит и может записать навыки владельца. (Ёпть, два десятка живых жестких дисков в голове… помимо имплантатов!). Так создают телохранителей и\или преданных людей.

Изменить — нельзя, напасть — нельзя, соврать — нельзя. Взамен… — несколько десятков лет жизни, восьмидесяти-девяносто процентные навыки владельца, многократно улучшенная реакция и память. Ну и плюс — ментальная защита-нападение. В общем, куча плюшек — взамен на верность. Владелец — лидер-хозяин, по определению. Ещё можно забрать Зерно после физической смерти носителя и передать другому. (Очень большая ценность, как не крути).

И исследовать сей феномен Шчата наотрез отказалась: «Это смерть. Верная смерть, если Зерна посчитают это атакой или недопустимым вмешательством».

 По моему приказу Зерна выжгут мозги любому, и поэтому тоже, я — Великий. Бодгу готовы подчиниться мне, если будет на это моё желание. Потому что я теперь самый сильный ментат среди всех на живущих на планете.

Как Зёрна попали мне в голову, Шчата не знает. Но то, что их потенциал огромен — она может сказать и без всякой аппаратуры.

Некоторых понятий в разговоре я вовсе не понимал, некоторые «слова» имели совершенно другое значение. Но вышеперечисленное — совершенно точно.

Абсолютно охреневший, со свернутыми мозгами я сидел на какой-то подушке… приволоченной совершенно обычным динозавром — Карлсоном. Напротив, сидела совершенно обычная инопланетянка — Шчата. И был ещё совершено обычный я — какой-то инопланетный монстр, собранный из неизвестных запчастей.

И как дальше жить?!!! 

Глава 27.

Сидящие в курятнике никогда не станут поющими в терновнике

Ник Синявин.

 Я сидел в кабинете бывшего графа и медленно наливался вином.