Камешек в жерновах

— Выбираться? — медленно повернул голову Баюл, взглянул на лежащее ничком тело, вздохнул. — Сами мы отсюда не выберемся. Судя по моим ощущениям, хотя после этого казуса я не был бы столь уверен в своих способностях, мы находимся в центре лагеря нари. И твоя… и моя головная боль — это не только отметина покрывала мрака, это и нынешняя магия. Черная магия. Она разлита тут как вода. Как трясина. Радуйся хотя бы тому, что трясина эта не для нас, иначе засосала бы уже давно с головой.

— Значит, Хейграста засосала? — пролепетал Дан.

— Не знаю! — дрожащим голосом отрезал банги. — Вот вытащат нас из ямы, сами все увидим. Ох, боюсь я, парень, того, что мы увидим… Ничего я не знаю: ни зачем нас здесь держат, ни кто держит, ни где наши друзья, ни даже жив ли хоть один из них, но боюсь! Еле говорю от ужаса, зубы так и норовят язык прикусить. Я пока еще не видел ни одного из наших охранников, но чувство такое, словно там наверху бродят живые мертвецы! Одно скажу, если тебе представится выбор: совершить подвиг или сохранить себе жизнь, оставь мысли о геройстве для более подходящего случая!

— Кто это? — хрипло повторил Дан, показывая на соседа по яме.

— Только не удивляйся. — Баюл подошел к телу и перевернул его.

Дан пригляделся и едва поверил своим глазам. Несчастный, силы которого, судя по всему, давно уже оставили, показался знакомым!

— Латс?! Не может быть!

— Почему же? — нахмурился Баюл. — Если серые и нари что-то не поделили, Латсу здесь самое место. Я по крайней мере его видел именно в серых доспехах. Если же серые и нари остаются союзниками, тем более Латс заслуживал наказания. Или ты не видел, как он разил стражников Индаинской крепости?

— Подожди. — Дан подошел ближе, поморщился от неприятного запаха, пригляделся к разодранной, пропитанной кровью и нечистотами одежде, к покрытому синяками и ссадинами лицу, к опухшим кистям рук, к измочаленным кончикам пальцев. — Он жив?

— Жив, — кивнул Баюл. — Но чувствует себя ужасно. К собственному счастью, он в беспамятстве. Поверь мне, парень, если нас ожидает подобная судьба, я тоже предпочел бы находиться в беспамятстве. Я даже согласился бы вернуться в темницу Мукки.

— Ты можешь привести его в чувство? — попросил Дан.

— Ты с ума сошел! — воскликнул банги, — А превратить его в ядовитую змею не попросишь?

— Приведи его в чувство, — твердо повторил Дан.

— Хорошо, — буркнул Баюл, но, прежде чем коснуться висков Латса, недовольно добавил: — Но имей в виду, что без моей пики ответственность за последствия твоих необдуманных поступков я нести отказываюсь!

— Ты видел, как он сражался? — опустился на колени Дан. — Думаю, что и пика против него тебе бы не помогла.

— Теперь он сам первый кандидат для похода в царство Унгра! — Баюл недовольно дернул головой и принялся постукивать пальцами по голове Латса. Через мгновение истерзанное тело задрожало, словно пробудившаяся жизнь влилась в него и побежала по венам, сухожилиям к изуродованным рукам и безвольным ногам. Под запекшимися веками шевельнулись глазные яблоки, разомкнулись губы — и донеслось чуть слышное:

— Пить.

Баюл вздохнул, ускорил движения — и вот уже шевельнулся кадык, словно Латс жадно пил, лицо несчастного разгладилось и глаза открылись.

— Прости мне Эл этот обман, — прошептал банги, резво отпрыгивая в сторону, но Латс не упал. Он удержался на локтях, не вставая, согнул ноги, оттолкнулся и оперся спиной о земляную стену.

— Вот так встреча, — прошептал негромко.

Дан промолчал. Он все еще видел боль, что туманом вставала в глазах их недавнего врага, но сквозь нее проступала сила и воля.

— А вы что здесь забыли? — с трудом шевеля губами, повернулся Латс к банги. — Где кузнец? Неужели в одной из соседних ям? Да, с вами еще был пес. Где он?

— Может быть, тоже в одной из соседних ям? — предположил Дан.

— Да? — поднял брови Латс, затем рассмеялся, хрипло захохотал, пока смех не превратился в мучительный кашель. — Тогда всё. Ваш поход завершен.

— Что — всё? — не понял Дан.

— Всё, — хрипло повторил Латс и с сожалением поцокал языком, рассматривая изуродованные пальцы. — Вот ведь негодяи! Знаете, что самое страшное в пытках?

— Боль? — предположил Дан.

— Нет, — поморщился Латс. — Боль страшна, но к ней можно привыкнуть, маг или настоящий воин может просто забыть о ней. Страшнее всего вот это… — помахал он раздробленными пальцами. — Когда тебя калечат и ты понимаешь, что это навсегда. Когда уродуют твое тело…

— Какая разница для смертника, если он способен привыкнуть к боли? — недовольно пробурчал Баюл.

— Действительно, — Латс опустил руки, — смертнику все равно… Одно непонятно, отчего сегодня нет пыток… Неужели отмучился? Пса они захватили, а камень? Камня у вас нет… или есть? А Бродус… жив или уже нет? Он с вами сейчас? Был с вами?…

Латс с гримасой боли соединил ладони, закрыл глаза, плотно сжал губы, отчего в уголке рта немедленно вспенилась кровь, наконец изможденно выдохнул:

— Все-таки был камень. Значит, нашли и отдали. Кому? Неужели лесной ведьме?!

Дан, которому на мгновение показалось, что кто-то провел ладонью по его лбу, удивленно вздохнул.