Камигава: Рассказы

- Что есть жизнь без контроля? – спросил голос. – Это хаотичная вещь, не лучше войн твоего брата. Она расширяется и разрастается, не думая о том, что она может уничтожить своим эгоистичным ростом. То же касается твоего Ребенка. Он настолько погружен в собственные нужды, что забыл о тебе. Он думает, что его потребности важнее тебя, потому что он узнал и увидел так много всего. Ты ками жизни! Кто такой этот твой неблагодарный Ребенок, чтобы потешаться над тобой? Он притворяется, что у него есть сила, которой на самом деле у него нет! Она есть у тебя! Используй ее!

- Если ты не заткнешься, - прорычал Инаме, - Я… Я… - Его злость задохнулась в нем, когда он осознал на кого он гневался: ни на кого. Не было никого, с кем нужно было спорить или сражаться, ни голоса, дразнящего его, ни Ребенка, так быстро его переросшего. Не было никого, на ком он мог бы сорвать свою ярость, кроме бескрайнего луга с цветами, простиравшегося вокруг него.

Камень, бездонный колодец, образовался в сердце Инаме. Он ухаживал и взращивал его, так же, как и свое Дитя. Он был холодным и твердым, но он позволял ему расти, пока он не заполнил все его существо. Когда пустота переполнила его, она нашла выход в силе Инаме.

Под влиянием темной мощи, цветы завяли и опали. То, что было зеленеющим полем, полным сочных красок, превратилось в унылую равнину коричневых и почерневших оттенков. Лепестки опали, стебли завяли, а корни сгнили. Ничего этого Инаме не замечал. Он не чувствовал, как ступает по увядшим розам, и их шипы не вонзались в него, когда он втаптывал их в грязь. В голове у него была лишь одна мысль: Найти свое Дитя. Вернуть его домой.

Его поиски длились веками. Его собратья ками не могли предложить ему помощь, их коробило от него, от его ауры, но он ничего этого не замечал. Наконец, он нашел свое Дитя в отдаленных уголках мироздания. – Пойдем, - сказал Инаме голосом, подобным горному обвалу. – Мы возвращаемся домой.

Ребенок вздрогнул, но не сошел с места. – Нет, пока еще нет. Я хочу тебе кое-что сказать.

Сердце Инаме вновь похолодело. – Что же, Дитя мое?

- Я ухожу, Отец. Навсегда.

Слова, которых Инаме опасался больше всего, были произнесены, и паника охватила его сердце. – Нет! – Вскричал он. – Ты не можешь уйти!