Камилла. Жемчужина темного мага

Камилле показалось, что ее подхватил и куда-то понес огненный смерч. И дело даже не в том, какими приятными на вкус оказались его губы. И даже не в том, что он ласкал ее губами и языком, и это было так ново и будоражаще. он так яростно вжимал ее в себя, словно хотел поглотить собственным телом, и Камилла чувствовала, как горячая ладонь мага скользит по спине, опускается ниже, стискивает ягодицу, потом возвращается выше, к шее, к особенно чувствительному месту под затылком, чтобы прижать ее ещё крепче. Поцелуй этот… был потрясением. Эти объятия оказались совершенно новыми, они будили доселе неизведанные ощущения. ноги сделались ватными, и Камилла обязательно бы упала, если бы Аларик не подхватил ее под бедра и не усадил на стол. он оторвался от ее губ только один раз, чтобы ещё больше оголить плечи и грудь. откровенно и бесстыже спустил сорочку и пеньюар до пояса. Камилла заглянула ему в глаза — они были совершенно черны, расширившийся зрачок почти поглотил радужку.

— ты так прекрасна, — пробормотал он, толкая Камиллу назад.

она оперлась на локти, позволяя магу рассматривать себя. И это тоже было так странно — год назад, приключись подобное, она бы уже убегала, визжа и зовя на помощь. А сейчас никого звать не хотелось. Все было словно в тумане. Камилла закрыла глаза, когда Аларик подушечками пальцев скользнул по скуле, едва заметно коснулся шеи, плеча.

«Что он будет дальше делать? А если…»

то самое «если» уже не пугало. Ей хотелось его прикосновений. И ещё поцелуев. Хотелось, наконец, забыться, и чтобы огненный вихрь, зацепивший ее самым краем, продолжал кружить, вознося все выше, и выше…

ткань скользнула по плечам, Камилла удивленно распахнула глаза. А маг… он, прикусив губу, сосредоточенно натягивал на нее сорочку и пеньюар.

— Забудь, — сказал он, ловя ее взгляд, — пожалуйста… забудь все это. Это неправильно. не спрашивай почему. Я — темный маг, я не принадлежу себе, я член ковена Ворона. А ты — Камилла Велье. Когда закончится история, в которую ты попала, тебя выдадут замуж. А я… прости, я ничего не могу тебе предложить. И ты должна это понимать.

он закутал ее в пеньюар по горло. Потом отстранился, окинул долгим и тоскливым взглядом.

— такая она, правда. И не надо думать, что то, что я делаю для тебя, я бы делал для любого. Это не так. Я отнюдь не добряк, Камилла. Просто… пока что я не могу от тебя отказаться. И взять тебя не могу. Это тебе не нужно.

«Да откуда ты знаешь, что мне нужно, а что — нет?» — трепетало на губах, но так и осталось несказанным.

Вот она, правда, которую ей хотелось знать. Аларик желает ее как женщину, но никогда не сделает своей — потому что не принадлежит себе, темный маг и так далее по списку.

— Я пойду, отлежусь, — с кривой улыбкой сказал он, — будь дома и никуда не уходи. Утром будем выяснять, откуда здесь взялись верги.

И вышел.

Камилла, судорожно выдохнув, слезла со стола и обхватила себя руками. ну как так-то? Было и горько, и обидно. но не на Аларика она обижалась — скорее на судьбу, которая сделала ее баронессой, а его — темным магом.

однако, кое-что она все же узнала. то, что она ему нравилась.

Правда, легче от этого не стало…

ГЛАВА 8. Принц, герцог и слуга

Каково это, быть королем?

Раньше Эдвин никогда особо не задумывался над этим, но в его сознании само слово «король» однозначно ассоциировалось с фразой «что хочу, то ворочу». оказалось, вовсе не так. И это «не так» началось сразу же, как только он вернулся во дворец — исключительно за тем, чтоб поприсутствовать у постели умирающего отца, где сам Светлейший читал отходную молитву. отец уже не приходил в сознание и, в общем-то, был почти мертв — только постоянно сочившаяся из носа тонкая струйка крови говорила о том, что сердце еще бьется.

Эдвину не понравилось то, как посмотрел на него Светлейший. ничего не сказал, просто посмотрел — тяжелым долгим взглядом, отчего у Эдвина появилось нехорошее предчувствие. неужели знает? но откуда? А если не знает, к чему тогда эти игры в гляделки?

— Вы можете спасти моего отца? — спросил Эдвин с надеждой в голосе.

Светлейший лишь покачал головой.

— нечего спасать, — ответил Архимаг, — Свет лечит лишь то, что можно восстановить. А состояние вашего венценосного отца уже не подлежит восстановлению.

«Вот и замечательно», — с мстительной радостью подумал Эдвин. И снова вспомнил, как боролся с убийцей.

Король умер, но для королевства это означало лишь то, что на смену ему спешил следующий правитель.

Что же до свободы королей, то…

Первое «не так» настигло Эдвина, когда он приказал достать отцовское завещание. Светлейший — побери его тьма — тут же напомнил, что завещание зачитывается при свидетелях.

Эдвину повезло, отец не успел внести изменений в текст — ведь он был здоровым мужчиной и совершенно не собирался оставлять сей мир.