Камнеломка, кувшинки и корона

Драконы поклонялись Ледяной Змее, но знали, что их прародительницей была именно водяная дракайна. Нет льда без воды, выдох утратит силу, рассеется безвредным сухим морозом. Вода и земля, магическая камнеломка и кувшинки выигрывали там, где был бесполезен холод. Последняя водяная королева, бабушка Азалии, закрыла путь скверне, прорывавшейся на острова на Малом Аспиде, покарала пособников и бунтовщиков – ядовитых драконов – и сохранила мир и покой для своих верных подданных.

Королева старалась выкраивать ежедневный час для разговоров с дочерью. Объясняла тонкости текущих политических и дворцовых интриг, делилась секретами, передававшимися в королевском роду из уст в уста – знание, как подчинить подданных своей воле, никогда не доверялось ни выделанной коже, ни бумаге. И – как ей казалось, ненавязчиво – подталкивала Эльсу к посещениям Храма. Легче умирать, если знаешь, что запястье дочери оплел чешуйчатый узор брачного орнамента – это значит, что плечом к плечу с дракайной встанет разъяренный дракон, который никогда не допустит, чтобы кто-то причинил вред супруге или детям. К сожалению, Эльса подталкивания игнорировала и не желала даже определить круг возможных женихов. Азалия расстраивалась, но пока еще не унывала – по её указанию в леднике постоянно стояла корзинка спелой клубники, а слуги дважды в день проверяли родовой гобелен. Ультрамариновая вязь выделяла имя дочери среди льдистого серебра. Рядом, на пустом месте, не появлялось ни руны, ни точки.

Глава 1. Ар-Ханг. Полёт и тюрьма

Утро выдалось теплым. Снег под босыми ногами сминался в жидкую кашу, вода щекотала ступни, сглаживала колкость снежинок. Ар-Ханг неспешно шел по тропе, выполняя ежедневный ритуал – посещение родительского дома. Особняк семейства Летифер медленно, но верно разрушался: терял окна, кровлю, ронял камни из кладки. Печать Совета, замыкавшая морозные цепи заклинаний, сегодня сияла особенно ярко. На крохотном участке «живой земли» валялся кусок оконной рамы – на апельсиновые деревца упала оторвавшаяся створка. Арх осторожно поднял деревяшку, старательно собрал осколки стекла. Повинуясь порыву, воткнул в землю обломанные апельсиновые веточки. И уселся на крыльцо, гадая, живы ли еще деревца.

Он никогда не видел их цветущими. Только по рассказам дяди знал, что ветви ломились от плодов, когда его мать была в тяжести. Иногда Ар-Ханг чувствовал цитрусовый привкус на губах – может быть, это был привет из тех далеких дней, когда он дремал во чреве или колыбели. А может, привкус дарила истовая вера, утраченная месяц назад.

До второго десятка человеческих лет Арх надеялся, что дом сбросит печать и цепи заклинаний, когда он встретит свою дракайну. Окна обретут новые стекла, морозная роспись скроет их с женой от любопытных взглядов, а в день зачатия наследника оживут деревца. Почки набухнут, небрежно стряхнут лед, и запах моря отступит под натиском апельсинового цвета.

Надежды рухнули, когда Ар-Ханг всмотрелся в зеркальное блюдо, стоявшее на алтаре общинного Храма. Статуя Ледяной Змеи шевельнулась, инистый выдох затуманил поверхность, но Арх успел разглядеть свой истинный облик. Дракон смерти. Тварь, подлежащая немедленному уничтожению за умение оживлять алтари скверны. Жизни Ар-Ханга был отмерен срок до первого обращения – молодого дракона смерти учуют за тысячу лиг, и Совет немедленно отправит к нему отряд отборных воинов для казни.

Он уходил от ледяного алтаря на негнущихся ногах. Услышав вопрос служителя: «На суженую клубнику кидать будешь?», отрицательно помотал головой. Зачем тратить драгоценную ягоду – пусть и храмовую, подарочную – на заведомое разочарование? А если где-то рядом, на Аспиде, живет та дракайна, с которой Арх мог бы создать семью? Зачем манить её ложной надеждой, являть свое лицо под клубничной крошкой? Дразнить рисунком брачной вязи, которая никогда не оплетет запястье. Лучше не знать.

«Лишь бы моё имя на чьем-то гобелене не появилось. Будет очень неловко, когда выяснится истинная причина отказа».

Теперь Ар-Ханг ждал обращения и исполнения приговора. Двигался, разговаривал, ежедневно приходил к родительскому дому. Обещал тем, кого не помнил: «Скоро встретимся». Как хотелось верить, что после смерти драконы уходят в другой, лучший мир, где нет скверны и крови, противостояния льда и яда!..

Арх встал с крыльца. Тронул обмерзшую ветку – луч солнца преломился во льду, показалось, что зеленеет почка – и пошел по направлению к кладбищу, недоуменно принюхиваясь. Ветер вонял. Наверное, волны прибили к берегу разлагающуюся тушу кита. Или гигантского кальмара. Для медуз еще слишком рано – северный апрель.

Вонь крепчала, вызывала беспокойство и раздражение. Ар-Ханг прошел мимо поворота на кладбище, ускорил шаг, а потом и побежал к берегу.

Чужая магия!

Заговоренный жезл небрежно воткнули в скальную расселину. Сколько он тут простоял? Ночь? Или лазутчик прокрался на берег, прячась под покровом утреннего тумана?

«Утром, скорее всего… прямо на глазах топь растет, скалу и воду уже испоганила».