Камнем в небо

Когда мне особенно плохо, я начинаю ненавидеть тех, кто пытался усадить меня дома, сделать удобной и безхребетной, потому что это им удалось. Не знаю, какими молитвами, возможно моими же, я оказалась выброшенной на берег рыбой без права распоряжаться собственным телом, маленьким ничтожным существом во враждебном мире сломанных судеб.

–Может, мне лучше сдохнуть? – кричала я, – Тогда ты, наконец, успокоишься?! Лучше тебе будет, да?! Лучше сдохнуть мне? Да? Скажи! Может заболеть мне, чтобы тебе было хорошо?! Я больная никуда не смогу уйти. Лучше тебе будет, да?

Ну, что сказать? Ведьма. Ублажила, так сказать, сама того не желая. Накаркала. Вот и не верь после этого в магию намерения.

Конечно, я не сдохла. Моя слишком быстрая смерть мир бы не устроила, потому что это время придет много позже, а заболеть, чтоб наказать, показать им всем… по факту, существенное ухудшение наблюдается лишь в моем мире… Пожалуйста, милая колдовка.

Остается надеяться, что в обратную сторону моя магическая сила тоже распространяется. Думаю, да. Но как мир повернется ко мне лицом, если я все время буду ныть, что мне плохо? Ведь он, как запаздывающее зеркало отражает лишь мое видение реальности. Когда чувствуешь себя плохо, убедить себя в том, что тебе хорошо, практически невозможно, поэтому и в зеркале отображается невнятное, но попытаться взломать систему контролирующих мозг убеждений, и увидеть удачу там, где другие видят лишь поражение, почему бы и нет?

Болезнь изнутри и снаружи

Там, внутри, все не так. Когда она накрывает тебя своим жестким, как зачерствевший батон, колпаком, ты уходишь в иное измерение параллельного привычному мира. Солнце, сквозь призму твоего физического страдания, становится тусклым, листья на деревьях скукоживаются, воздух леденеет, а люди… люди превращаются в монстров.

Больных принято жалеть. Ну или подсмеиваться. По-доброму. Ведь ты такая забавная, когда скрюченная и несчастная, строишь странные гримасы, в тщетных попытках пройтись по коридору до туалета. Или до магазина. Или на работу. Особенно на работу. Ведь всем известно, что больные на работу не ходят. А поскольку ты до нее доехала и сидишь, вон, на стуле, значит не такая уж ты и больная. Хорош придуриваться. Выглядишь смешно! Слышишь ты, эй?! Смешна ты, говорю, в своих попытках вызвать жалость! Таблетку выпей, в конце концов. У тебя трудовые обязанности, дорогуша, должностные инструкции, регламент, расписание и план-заказ. Больничный? Ты с ума сошла? Зачем нам такие работники? Увольняйся и дома сиди, раз немощная слабачка, бла-бла-бла.

Про увольнение я преувеличила. Здравомыслящие люди, особенно работающие в сфере Здравоохранения, прекрасно понимают, что сделаны из плоти и крови, поэтому, на всякий случай, берегут свою карму и с удовольствием выражают тебе сочувствие.

–Сидорова? Да какой она работник, никакой, с больничных не вылазит, – осуждающе скажет начальница, когда ты спросишь о трудовом потенциале некой Сидоровой.

–Ну я как бы тоже, э…, – начнешь извиняться ты, смутно чувствуя, как запущенный в Сидорову, камень летит аккурат в твой огород, – Болею часто.

–Ты другое дело, конечно, ах-ах-ах, хи-хи-хи, я тебя не имела ввиду, – человеку явно некомфортно, но факт остается фактом. Ты ничем не лучше этой нерадивой Сидоровой, будь она неладна, поэтому вечерняя истерика с распухшими к утру веками уже не за горами.

“Держи себя в руках”.

Эту фразу любят повторять свидетели чужой истерики и их можно понять. Лично я ненавижу, когда люди плачут, но не потому, что это нелепо. Все запрограммированное природой нормально и обыденно. Расстроился – поплачь, спусти пар. Но лучше в одиночестве. Я ненавижу чужие слезы, потому что теряюсь и не знаю, что предпринять, чтобы мое сердце не разорвало резонансом. Вид рыдающего навзрыд взрослого пугает. Это какой-то подсознательный момент, животный инстинкт, сигнал опасности. Возьми себя в руки, тряпка. Никому не хочется видеть твою слабость. Она слишком напоминает нам о своей собственной уязвимости.

Поэтому рыдаем мы редко. Тогда, когда жизненной боли накопилось столько, что соленая вода в священном кубке нашей души проливается через край. Или на похоронах. Там принято.

Знаете, я настолько привыкла всю жизнь держать себя в руках, даже в тисках, чтобы сохранять внешний лоск, достоинство и чертову вежливость, что все чаще подозреваю, что вышедшее из-под контроля тело мой единственно возможный способ достучаться до мозга о желании отпустить уже себя на волю и дать, наконец, телу делать то, что стыдно: плакать, ныть и быть слабым.

“Будь сильной”.

У этой фразы бывают варианты. Ты же сильная. Вы же вон какая. Кремень. Глыба. Не раскисайте. Вам же еще в руках себя держать. А как вы себя держать будете-то, если каши с утра мало поели?

Когда человеку реально плохо, ему нет никакого дела до твоей силы-слабости и прочей шелухи, лишь бы гребаный колпак сбросить, поэтому воспевают силу исключительно пациенты в состоянии ремиссии и относительно здоровые лица, хотя, по большому счету здоровье – и есть стойкая ремиссия.