Камни Юсуфа

Машка-Козлиха резко дернулась и вырвалась из рук. Витя оглянулся и обомлел. Крик кликуши послужил сигналом к действию для остального сонма нищих, обитавших вокруг монастыря. Они увидели чужака. Сбившись в кучу, уроды медленно надвигались на него всей толпой, грозя палками, ножами, костылями, отвратительными обрубками рук. Растопченко понял, что надо поскорее уносить ноги.

Козлиха спряталась за широким массивным дубом и с опаской выглядывала из-за него. Витя начал потихоньку отступать к тому месту, где должен был находиться Рыбкин. Но это только подхлестнуло толпу. Они бросились на него и на подскочившего на подмогу Рыбкина, и наверное, разнесли бы обоих по косточкам, не найди кто-то из них в отобранной у чекиста сумке половину большого каравая. Тут они вмиг забыли о чужаках и стали драться между собой, деля хлеб. Изрядно помятый, Витя поднялся на ноги.

— У тебя пряники остались? — крикнул он Рыбкину.

— Ага! — кивнул тот.

— Тогда кидай им все, и сваливаем! — приказал Растопченко. — А то костей не соберем.

Бросив в толпу оставшиеся пряники и уже больше не оборачиваясь, Витя и едва поспевавший за ним Рыбкин что есть мочи побежали вниз по склону, подальше от подворья.

Перевели они дух только у самого подножья холма. Не без страха в душе Растопченко посмотрел назад; он не на шутку боялся увидеть, что жуткая толпа мерзких уродливых людишек мчится вслед за ним по тропе. Но страхи его оказались напрасны. Вокруг опять царили тишина и полный покой. Пели птицы, стрекотали кузнечики, в воздухе пахло медом. Вдруг совсем рядом с Витей хрустнули ветки небольших дубков, и из-за них вылезла запыхавшаяся Козлиха.

— Ох, едва угналася за вами, — прошамкала она, — бросили меня тама. А тама мне чо? Мне тама не чо…

— А ты меня как бросила?! — накинулся на нее Витя. — Меня чуть не затоптали. Не могла предупредить?

— А я предупрежала, предупрежала я, — оправдывалась старуха, — только испужалась маленько. Да ты не серчай, мил человек, — она примирительно царапнула Витю когтями по руке, — я вот тебе гостинчик припасла, скушай, — она достала из потайного кармана обваленный в пыли пряник и протянула его Вите, — и сразу полегчает.

— Вот дает бабонька! — рассмеялся Витя. — И нас догнала, да еще и пряник прихватила. Вот, Леха, учись. Рекордсменка. Ей бы на Олимпиаде выступать, в эстафетной гонке. Точно медаль взяла бы!

Леха согласно закивал головой.

Не слушая Витю, Козлиха уселась на придорожный камень, разломила пряник на три части, две аккуратно положила на травку рядом, а третью принялась с аппетитом сосать, причмокивая. Рыбкин и Растопченко переглянулись, взяли оставшиеся части пряника и, присев на траву у раскидистого дуба недалеко от Козлики, последовали ее примеру. Над Москвой-рекой разнесся тягучий перезвон колоколов. В Даниловском подворье звонили к обедне. С высоты холма можно было видеть, как у реки, во владениях пана Дроздецкого, прихрамывающий кучер Андрюха, — значит, поляк все-таки догнал его с палкой, — расставляет прямо на улице на трухлявом столе, покрытом бархатной скатеркой, глиняные торели, покрашенные под серебро, чтобы подавать хозяину обед, когда тот отойдет от образов.

— Слышь, бабонька, — позвал Витя Козлиху, — а как эту подругу твою, что кинулась на меня, зовут?

— Ксения зовут, — откликнулась Козлиха, досасывая пряник. — А чо?

— А ты мне ее сможешь привести, если понадобится?

— А куды привести? — не поняла Козлиха.

— Куды скажу, — передразнил ее Витя. — Я спрашиваю, сможешь?

— Смогу, чего ж не смочь, — согласилась Козлиха, — только вот… — она как-то озабоченно заерзала на камне.

— Да заплачу, заплачу, не дрейфь, — успокоил ее Витя. — В обиде не будешь.

— Тогда прямо завтра приведу, — предложила Козлиха.

— Завтра не надо, — рассердился Витя. — Приведешь, когда скажу. Поняла? Через Лукиничну я тебе передам.

— Ага, ага… — закивала головой Козлиха, и вши гроздьями посыпались с нее.

— Тьфу ты, бабка! — отскочил Витя. — Не отдохнешь с тобой спокойно. Дезинфекция тебе нужна.

Козлиха непонимающе уставилась на него.

— Ладно, — махнул рукой Витя, — пошли, хватит сидеть.

От Даниловского подворья едва слышно доносился нестройный хор голосов, нищая братия под колокольный звон вопила псалом: «Возлюблю тя, Господи, крепосте моя…». Витю аж передернуло, он ускорил шаг, торопясь поскорее уйти подальше.

* * *

На Кучковом поле, что на Сретенке, недалеко от кремлевской стены народ начал собираться с раннего утра. Еще накануне разнесся слух, что, по повелению государя, состоится здесь кулачный поединок князя Белозерского и опричника Андрея Голенище, как именовали князя Андомского его соратники, за право владения землей белозерской, да на потеху государю великому и всему честному люду.