Камни преткновения

— Ну, Иван, ты уж слишком! — приструнил его Фома Фомич, но и у него сложилось о Степане мнение, как о человеке жалком и никчемном. Невысокого роста, конопатый, курносый да еще и рыжий. Словом, весь облик Степана, по мнению майора, был крайне несимпатичен. У самого Фомы Фомича было огромное тренированное тело атлета, чем он небезосновательно гордился, поэтому к тем, кто не отличался могучим сложением, относился с известной долей презрения. «Недомерок какой-то, — подумал он, разглядывая Степана. — И клянчит все время вместо того, чтобы действовать решительно. Интересно, какое горе вынудило их администрацию связаться с таким…»

— Ступай с миром, Степан, нет оснований тебе не верить, — сказал Фома Фомич, покровительственно похлопав его по плечу. — Смотри не подведи!

Лицо Степана сосредоточенно напряглось и стало походить на мордочку грызуна, к чему-то принюхивающегося, на лбу проступили капельки пота.

— Нет, не могу, — сказал он наконец. — Вы не хотите меня отпустить.

«Действительно, — признался себе Фома Фомич, — говорю ему одно, а жду обратного. Так и хочется позабавиться над ним, сам провоцирует…»

— Смех берет, как посмотрю, кого туда теперь посылают, — сказал он, умело маскируя застарелую зависть и тоску по несбывшемуся. — Нормальных людей, как видно, в космос уже не заманишь.

— А я вовсе и не нормальный, я — феномен, — ответил Степан.

— Какой такой феномен? — удивился майор.

Личность Степана удачно вписывалась в кредо Фомы Фомича относительно перспектив освоения космического пространства. Но ему действительно стало любопытно, зачем туда набирают таких ничтожеств, которые треплются в баре, когда надо спешить по государственным делам. Если бы он сам в молодости относился к службе так, то не то что майором, ефрейтором ему никогда не бывать.

Степан вкратце поведал о своих способностях и в заключение сказал:

— Поэтому я всегда езжу на работу и по другим делам только ночью, иначе кто угодно может помешать мне. Сегодня, как вы знаете…

Иван тоже внимательно слушал Степана и ему вдруг явилась пакостная идея. «Вот сейчас мы это и проверим…» — решил он. В холодильнике и на складе хранились испорченные продукты и блюда, побывавшие в употреблении.

— Что будем кушать? — с фальшивой угодливостью спросил он Степана.

Степан, разумеется, заказал то, от чего требовалось избавиться Ивану. Перед ним появились какие-то обломки пересохшей курицы, пожелтевшая грудинка, полбанки говяжей тушенки, пахнувшей почему-то грибами, и еще конгломерат из разных салатов, подозрительно отдающий сыром. Иван потыкал пальцем в кнопки калькулятора, пошевелил усами и назвал цену. Степан без промедления протянул ему несколько купюр — все, что у него нашлось, но и этого было много. Иван сделал вид, что хочет вернуть сдачу.

— Не надо, — сказал Степан. — Оставь себе.

— Фома Фомич, вы свидетель, — сказал Иван, трезво оценивая ситуацию. — Он сам навязывает мне свои деньги.

— Прекрати, некрасиво это! — велел ему Фома Фомич, и Иван нехотя вернул причитающееся.

Судьба проданных блюд была Ивану безразлична и мысленно он больше не понуждал Степана налегать на них, поэтому тот решил ограничиться стаканом томатного сока. И уже было поднес его ко рту, как вдруг резко выкинул руку вперед и выплеснул весь сок прямо в лицо Ивану.

Иван опешил и запоздало дернулся назад. Ярость переполнила его, и он чуть не перемахнул через стойку, но в последний момент пожалел посуду. Тогда он кинулся в обход, засучивая рукава. Он намеревался с разбегу и с размаху залепить Степану оплеуху, но промазал и они сцепились.

— Да я тебя за это!.. — кряхтел Иван, пытаясь завернуть Степану руки за спину.

Тут бы Степану и подчиниться чужой воле по своему обыкновению, но он всякий раз вырывался из объятий Ивана, словно был жиром намазан. Похоже, выручал инстинкт самосохранения.

Майор кинулся разнимать их.

— Пусти, Фомич! — бесновался Иван. — Дай мне его! Я его, гада, за это!..

— Ну, хватит, Иван, угомонись! — увещевал его майор, встревая между ними. — Перестань, прошу тебя, он не виноват, это все я! Неужто не понял, с кем имеем дело?

Страсти наконец утихли, наступила видимость перемирия. Иван, вернувшийся из подсобки уже переодетым, волком поглядывал на Степана.

— Опасный ты человек, Степан, — сказал Фома Фомич. — А если бы я приказал тебе убить его?

— Кто знает, — уклончиво ответил Степан. — Ведь он заметил бы это и отменил… Впрочем, если неслышно подкрасться сзади…

— Каков, а? Словно о погоде рассуждает! — возмутился майор, впрочем несильно — он еще испытывал неловкость за случившееся.