Камни тоже плавают (СИ)

Все яйца в одну корзину ложить, или класть — мне можно, всю жизнь в Казахстане, россияне даже казахом в будущем звали, — не рискнул, помня российскую историю.

На Невском, на углу набережной Мойки зашел в «агентство» французского Crеdit Lyonnais.

— Мсье желает взять кредит?

Улыбнулся:

— Бонжур, нет мсье желает открыть счёт, — и, глядя на улыбнувшегося француза почему-то представил жену и детей, затосковал… Решение пришло неожиданно, поэтому добавлил, — но с дополнительными условиями снятия.

— Мсье хочет что-то особенное?

Припоминаю бабочку Бредбери, поэтому чуть усложняю условия. При мне семья ничего не получала, значит, береженого, как говорится…:

— Да, я хочу положить сумму с правом снятия конкретными людьми после 2025 года. И чтобы ваше агентство их информировало об этой возможности. Само. — и, предупреждаю, — Я продублирую.

— Мсье нас хочет обидеть, он нам не доверяет?

— Не обижайтесь. Ничего личного, только бизнес.

— Интересная фраза, я запомню! Ваша?

— Ну что вы, мсье. Это сказал Габриель Аль Капоне…

— Не слышал о нем, итальянец?

— Да, почти… Американец…

— Писатель? Итальянцы стали писать неплохие книги, конечно не как французы, но…

— Ну что Вы. Он гангстер… — француз напрягается, собирается и совсем по-другому осматривает меня. Ни найдя ничего похожего на оружие чуть расслабляется — странный русский, видимо, шутит.

— Именно после 2025 года? Раньше нельзя? — после небольшой задумчивости француз начинает светиться, он раскусил розыгрыш это русского!

— Вы абсолютно правы. — я тоже вежливо улыбаюсь в ответ, — Ими — только после 2025 года. Мною — в любое время, но это вряд ли будет.

— И мсье знает этих людей? — он откровенно доволен, день удался. Сегодня у него будет, чем увлечь юных прелестниц. Тайны-тайнами, но чудаковатые северяне так загадочны, а девушки любят романтические истории…

— Это не главное, главное, чтобы они знали, кто передал. Вот моя фотокарточка. — я сдержанно улыбаюсь. Пусть думает, что хочет, главное — чтобы выполнил условия.

— И большую сумму мсье хочет положить на такой срок? — француз улыбается, ожидая финальный аккорд. Ему понравилась шутка.

— Вклад нужно разместить в Швейцарии. Это обязательное условие. Только там. — Выкладываю из мешочка перед ним на лакированную столешницу 5 столбиков из 30 золотых кружочков. Двойных империалов. 3000 рублей или почти пять кило золота. Честно, даже вздохнул с облегчением, таскать этот груз сегодня замучился. Курс к франку 37,1 копейки. Больше 8000 франков.

Это уже не смешно, француз не понимает — такими суммами в Европе уже не шутят. Улыбка сползает с его лица.

— Мсье знает что-то, что должны знать мы? — мой собеседник предельно серьезен, — Мы заплатим.

Ого, он даже имеет право решать? Знаю-то я, знаю, но делиться этим нельзя. И даже сомнения оставить нельзя. Поэтому, заговорщицки подмигиваю и обламываю:

— Нет, это условие наследования. Я выполняю. Дед был шутник, теперь моя очередь шутить…

Выдерживаю долгий испытующий взгляд. Глаза в глаза. Главное быть абсолютно уверенным. «Верь мне» срабатывает. Француз явно разочарован, хотя и пытается это скрыть. Он только что прикоснулся в Великой тайне, а тайна оказалась пустым пшиком. Шуткой северных варваров. Одной из их непонятных шуток. Печально.

Разговор сам собой смолкает. Быстро заполняем договор, вписываем полные данные моей семьи: имена, фамилии, даты рождения и место — несуществующий город Костанай. Вот через сотню лет озадачены будут…

Всё заполняю на русском и английском. Француз морщится, но пишет. Не любят лягушатники бриттов, только кто ж их любит? Соглашаемся на 3 % годовых должно набежать порядка ста тысяч рублей. По меркам начала двадцатого века очень-очень приличная сумма. Если в золоте, конечно.

Отдельно требую прописать штрафные санкции, заслуживая недоуменный, но уважительный взгляд оппонента. За дополнительные условия агентство «сдирает» с меня еще 200 рублей. Оплаты за обслуживание счета нет. Банкиры ещё не придумали брать плату за положенные деньги. Они просто «жмутся» в процентах. И подсказывать я им не собираюсь…

Подписали. Довольный, но жутко уставший, выхожу на Невский. Пора домой.

Выхожу и нос к носу сталкиваюсь с княжной Танечкой Долгорукой. Банков, что ли в Питере мало, что везде на их семейство натыкаюсь?

— Мой рыцарь, как хорошо, что я тебя встретила! — это я немного в ступоре от встречи, а Танечка реагирует мгновенно и тянет меня к стоящей закрытой карете, — давай не на Проспекте.

— Княжна, Татьяна Николаевна, у меня еще тут делишки, — держу улыбку, осторожно освобождаю руку от цепких пальчиков. Мне, почему-то после вчерашнего подслушанного разговора жутко не хочется в этот её лакированный «ящик». Попахивает банальным захватом. И ни Ле Фоше уже, ни нового Кольта с собой нет — пустой. Только штука золотыми монетами в мешочке…

Или это паранойя от подслушанного разговора взыграла? Так Долгорукие, вроде, не в курсе от моих знаний. Знания — это мои печали. Морду кирпичом и поприветливее с девушкой, поприветливее! Счастья на лицо побольше…