Камни тоже плавают

Пора «смазывать лыжи» окончательно. Обложили меня, демоны! Но и уходить, всё бросив, тоже нельзя. Ну да, тысяча золотом до сих пор с собой. Большие, в общем-то, деньги, но и остальные пятьдесят пять штук дарить как-то не хочется. Мне еще на дне полежать на что-то нужно. И оставшиеся корочки пустых паспортов… Короче, жаба душит, сил нет.

Дома меня ждут. А вот у Беккеля может и нет. Всё же выходной сегодня.

Вставил этому болезному кляп, чтоб не заорал, и покатил к Владимирскому проспекту. Объехал восьмой дом, вроде ничего подозрительного ни спереди, ни сзади не видать. Те же журналисты, те же жандармы. Поэтому решил зайти с парадного. Остановил у входа, к князю наклонился. Улыбнулся. И со всей дури влупил огрызком приклада князю в лоб. Нокаут, пульс есть. Не перестарался. Обрез разрядил и кинул в коляску под ноги. Ну и патрон туда же кинул. Не с ними же по городу таскаться?

Зашел, поздоровался с работающими мужиками. Беккелиты ставят, деньгу зашибают. Но уже не мне. Мой срок вышел.

К своему верстаку прошел, еле вытащил жестяную банку из-под Шуваловских конфет. Тяжелая зараза. Сверху болтики всякие, гаечки, а внизу килограммы золота монетами и ассигнации мелочью. В довесок к бланкам.

Успел. Уже дошел до черного выхода и дверь закрывал, когда в парадную жандармы со священником вломились…

Бульдог

Или не узнали или что еще помешало опознать, но по дворам спокойно ушёл вдоль Владимирского проспекта к Невскому. Там решил спуститься до Лиговской и, дав кругаля, все же заглянуть домой. Добираясь до жилья, зашел в Дом Бризак. Сначала прикупил плащ, котелок и пиджак. Ну и пару-тройку необходимых мужчине мелочей. А потом подумал: «Какого черта?! Один раз живем! Да и кто будет искать беглого механика в богатом аристократе?». Заказал самое-самое. Ну и на тысячу ассигнаций облегчился. Дорого, ну и что? Зато и подобрали, и пошили, и переодели. Ну и «облизали», дав время успокоиться, да мозгами пораскинуть.

Заодно и для коробки с золотом саквояж прикупил, а то в руках таскать замучался. Ну и в подворотне от лишнего железа избавился.

Добрался до своего дома. В смысле доходного, Дедом рекомендованного, без приключений. Только плащ по дороге еще раз поменял…

У двери парадной соседнего доходного дома Тряничева застал черную закрытую повозку. Дядька армейской выправки рядом с ней смолит папиросы одну за другой. И на мостовую окурки бросает.

Как поставили, видимо, спиной к стене, так и стоит как на посту, только на мой флигилек постоянно взглядом стреляет. Нервничает и ждет.

Небогатая повозка, неброская, но крепкая и вместительная. И дядька непрезентабельный, небогатый. Не высокий, но мощный как кабан. И что удивительно, наш грозный дворник, это непотребство от этого свинтуса молча терпит. Спрятавшись в подворотню. Видать хорошо шуганули служителя метлы и лопаты.

Ждут…

На квартиру не пошел, хотя жаба вопила и душила неимоверно — жалко и кольт, и деньги, и паспорт. Ну и котенка жалко, хотя, уверен, его домомучительница после мною устроенного десанта мышей никому не отдаст. Хорошо хоть айфон и часы в тайник в подвале спрятал — точно не найдут. Надо потом, когда всё успокоится и забудется, приехать и куда-нибудь понадежнее перепрятать. Лет через сорок-пятьдесят потомкам будут бесценными артефактами для изучения.

Жабу задушил. Вздохнул и, пятясь, отыграл назад. Ну его, кольт и купить при желании можно, паспорт — как и личину — всё равно менять. А пять тысяч золотыми кружочками с царственным профилем — так их под подоконником еще найти нужно.

Зря, что ли я остатки в семь сотен бумажками под матрасом и в одежде держал? Две специально публичные заначки. Нашли — радуйтесь, всё!

Остальное пусть думают где. Может Долгорукие идейку с банками подкинут. Докумекают же зачем я к французам заходил. Только и там вряд ли им что отдадут — ни одного именного вклада не оставил. Но и мне могут не вернуть. Кстати, остальные деньги тоже лучше по каким-нибудь банкам раскидать, хватит с собой золото килограммами таскать.

Уйти-то ушел. Только вот куда теперь податься? Место обитания менять однозначно нужно, как и круг общения. И лучше сегодня отмигрировать. Завтра и до оцеплений с прочёсыванием додуматься могут. Или городовых с дворниками напрягут, те сами за малую мзду и найдут, и возьмут тепленьким. Уходить вообще из города нужно…

Без оружия жутко неуютно, сросся уже, как назло, ни старого револьвера Ле Фоше, ни кольта.

Ни разу не применял, но грели они уверенностью, а сейчас как голый иду. Поэтому в каком-то переулке обрадовался, увидев вывеску оружейного магазинчика Чижова. Чуть не бегом бросился в этот уже закрывающейся по вечернему времени мирок свинца, пороха и масла. Не та «скромная» лавка на Звенигородской конечно. Так — лавчёнка. Шутка. Но сильно скуднее и беднее.

Пистолетов не оказалось от слова вообще, из револьверов только четыре: новый, но какой-то хлипкий наган, царапанный бэушный бельгийский бульдог и пара длинноствольных Адамсов.