Камни вместо сердец

– Спокойно, парни, – проговорил герольд ровным и дружелюбным тоном, какого я ни разу еще от него не слышал.

Палуба дрогнула, и я едва не упал. Стоявший поблизости возле оснастки главной мачты матрос крикнул нам:

– Снимайте свои башмаки! И немедленно убирайтесь с палубы, не путайтесь под ногами!

Сбросив обувь, я подбежал к лестнице, и Эмма, помедлив, последовала моему примеру. Когда мы оказались возле люка, я оглянулся. «Мэри-Роз» уже вырвалась вперед остальных кораблей, оставив позади «Грейт-Гарри», за которым следовал весь флот. Сквозь открытую заслонку соседнего со мной лучника я увидел вдали стены замка Саутси. Потом я посмотрел вниз, на пенистые волны, которые рассекало наше судно. Меня замутило.

Взявшись за лестницу, я посмотрел на Эмму. Она снова замерла на мгновение, однако, бросив на меня свирепый взгляд, последовала за мной.

Я неторопливо спустился вниз, стараясь забыть про боль в плечах и руках. На нижней палубе, как и прежде, стояли стрелки с пищалями, расставив ноги возле своих амбразур, а по обе стороны от лестницы замерли наготове рядом с двумя длинными пушками два артиллерийских расчета. Через широкую дверь, выходившую на трап над сетью, я видел, что мы по-прежнему мчимся к галеям. По обе стороны двери стояли два моряка, также смотревшие вперед. И тут «Мэри-Роз» начала поворот. Левый борт наклонился, сбросив меня с лестницы на палубу. Ударившись плечом, я вскрикнул от боли. Соседние матросы оглянулись. Корабль еще сильнее накренился, а потом выпрямился.

Я попытался подняться. Руку мою пронзила боль, однако я все-таки умудрился встать на ноги. Эмма замерла на месте, глядя на меня. Я проговорил:

– Не смогу спуститься по лестнице.

– Нам было сказано спуститься под ют, – отозвалась мисс Кертис.

– Идите. Я не могу этого сделать.

На лице девушки впервые появилось смущенное, нерешительное выражение. Сойдя с лестницы, она остановилась возле меня. Корабль все еще поворачивался, и некоторые из стрелков-пищальников держались одной рукой за борт. Посмотрев вперед, я понял, что «Мэри-Роз» намеревается повернуться к галеям бортом и обрушить на них всю мощь своих пушек. Ощутив головокружение, я осел на пол. Эмма посмотрела на свою порванную рубашку. Каменное сердце все еще раскачивалось на шнурке у нее на шее. Трудно было поверить, что передо мной девушка, а не юноша. Запахнув на груди ворот, она села возле меня.

– Боитесь, мастер Шардлейк? – спросила мисс Кертис холодным тоном.

– Ликон прав, – возразил я. – Смерти боятся все.

Эмма отрывисто усмехнулась:

– Лучше умереть в бою, чем на виселице.

Теперь голос ее показался мне заметно более высоким. Стало быть, и его ей приходилось держать под контролем все эти годы.

– Дэвид жив, но тяжело ранен, – сообщил я ей.

Опустив голову, девушка негромко произнесла:

– Я не хотела убивать его. Я была готова убить вас с Бараком, но не сумела этого сделать.

– Я это понял.

Не ответив, лучница склонила голову. Я посмотрел вперед. Четыре галеи оказались теперь совсем рядом, и я заметил, что борта их были усыпаны золотыми изображениями герба Франции. Сохраняя свое квадратное расположение, они медленно поворачивались, обращая свои орудия к «Мэри-Роз». Я сказал настолько спокойным тоном, насколько это могло позволить мне колотящееся сердце:

– Она близко.

– Пусть ее, – ответила Эмма, не поднимая глаз.

– Если мы сумеем выбраться отсюда, Хоббей передаст мне опеку над вами. Так что решать свою судьбу вы будете сами, – объявил я ей.

Она снова оделила меня жестким взглядом:

– Если мы выживем, я найду себе другую роту. Может, надо будет сражаться со скоттами.

– Я рисковал всем, чтобы попытаться спасти вас.

– Почему? И зачем? Я не хотела…

– Чтобы предоставить вам шанс… выбор…

Внезапный грохот заставил меня умолкнуть. Темно-серое облако накрыло нос ближайшей к нам галеи. Секунд на двадцать настала странная тишина, а потом одни из моряков пробормотал:

– Совсем рядом пролетело.

Тут снизу донесся крик:

– Огонь!

За ним последовал грохот, сильнее которого мне не приводилось слышать за всю жизнь: его произвели все пушки правого борта «Мэри-Роз», неровной чередой выстрелившие по галеям. Сотрясение прошло по моим ногам, заставляя содрогаться сами кости и производя жуткое давление на уши. Палуба дрогнула и заскрипела. Я посмотрел на Эмму: она глядела вверх, и глаза ее пылали волнением.

Когда дым рассеялся, я увидел, что галеи остались невредимыми. Наше судно начало резкий и крутой поворот налево. Затрещали под ветром паруса, а из двери дохнул сильный порыв ветра.

– Слишком быстро, – заметил один из моряков.