Кампанелла. Последний маг эпохи Ренессанса

В Париже Кампанелла чувствовал себя значительно лучше, чем в Риме. Он многое бы отдал, чтобы Галилей был рядом с ним. Он писал об этом Роберто, а тот пересылал его приветы и добрые пожелания узнику в Арчетри. Находясь в Париже, Кампанелла продолжал думать о родине. Он делал все, что мог, чтобы мысль о необходимости помочь итальянцам в их борьбе с Испанией овладела умами представителей влиятельных французских кругов. В беседах с политическими деятелями, учеными и придворными он без устали доказывал, что король должен послать свой флот – и чем быстрее, тем лучше! – к берегам Неаполитанского королевства. Это предприятие не будет стоить Франции много сил – недовольство испанским владычеством достигло предела и как только военные корабли освободителей высадят десант, поднимется весь юг Италии.

Людовик XIII высказал желание лично поговорить с Кампанеллой. Визит к королю прошел как нельзя лучше. Беседа была очень оживленной, несмотря на то, что Кампанелла говорил по-итальянски. Король не поскупился на знаки благорасположения. Он обещал ему свою защиту и помощь и сказал, что прикажет выплачивать ему пенсию.

Ясно, что не из любви к философии Людовик принял с почестями нищего эмигранта. Он видел в нем смертельного врага Испании и считал, что в будущем Кампанелла может быть полезен. Денег, обещанных королем, пришлось ждать очень долго: военные расходы вконец опустошили казну. Однако приемом короля Кампанелла остался доволен. Милостивое отношение Людовика помогало ему бороться с тайными кознями, чинимыми Мазарини и Болоньетти.

Он очень нуждался. По его собственным словам, он жил «благотворительностью и славой». Но не только поэтому ему важно было получить пенсию от папы – у него родился еще один план, как противодействовать той кампании травли и клеветы, вдохновителями которой были оба нунция.

Кампанелла несколько раз писал в Рим, добиваясь пенсии. Ему не отвечали. Тогда он поставил в известность Мазарини, что несколько книготорговцев проявляют очень большой интерес к его сочинениям. Он не намерен умирать от голода и будет вынужден вопреки запрещению издавать свои книги во Франции. Это подействовало. Ему выдали пятьдесят скудо, предупредив, что выплата пенсии будет продолжаться только в том случае, если без согласия святого престола он не станет публиковать ни одного своего сочинения. Денежной подачкой они хотели заставить его замолчать. Им надо было бы уже знать Кампанеллу! Он взял деньги, выразил согласие. Мазарини не забыл ему напомнить, что пенсию, получаемую из Рима, он должен держать в секрете. Кампанелла пообещал. Так вот чего они опасаются: если в Париже узнают, что папа выплачивает ему пенсию, то трудно будет продолжать «дискредитировать» его в глазах влиятельных придворных, среди которых много набожных и клерикально настроенных людей. Это соответствовало его планам.

Когда он узнал, что при дворе стали особенно часто вестись разговоры, инспирируемые Мазарини, о том, что ни один истинный христианин не должен общаться с Кампанеллой, безбожником и бунтовщиком, он тут же нанес ответный удар. Он объявил, что вся эта клевета распространяется со злым умыслом его личными врагами. У него были неоспоримые тому доказательства, и он не делал из них тайны: сам папа выплачивает ему пенсию!

Он снова посадил в лужу сразу обоих нунциев. «Дискредитировать» Кампанеллу было не так-то уж легко!

Отвечая хитростью на хитрость, Кампанелла отбивался от врагов и продолжал делать свое дело. Он по-прежнему всеми силами стремился, чтобы Франция оказала помощь его землякам в их борьбе с испанцами. Одновременно он разыскивал свои рукописи, приводил в порядок и готовил собрание сочинений. Его рукописи находились у разных лиц, в разных городах и разных странах. Он старательно их собирал: ведь они писались в таких нечеловеческих условиях и стоили ему столько труда!

Остаток своих дней он хотел посвятить тому, чтобы издать во Франции свои книги. Не обращая внимания на запреты Рима и на настойчивые напоминания нунциев, он стал потихоньку от всех с помощью Филиппо Борелли вести переговоры с типографами.

Он написал «Афоризмы о политических нуждах Франции», где сделал ряд рекомендаций, как легче всего обеспечить победу над Испанией, и передал их Ришелье.