Кампанелла

Еще в Неаполе Кампанелла узнал, что Галилей работает над новым большим сочинением, где рассматривает причины отливов и приливов в тесной связи с вопросом о вращении Земли и подвергает критике систему Птолемея. Эта новость очень обрадовала Кампанеллу. Он хотел, чтобы сочинение Галилея вышло в свет, но предвидел, с какими это сопряжено трудностями. Декрет 1616 года осуждал учение Коперника как абсурдное и еретическое. Томмазо написал Галилею письмо и посоветовал придать сочинению форму диалога, один из участников которого излагал бы факты, доказывающие вращение Земли, а другой опровергал бы их доводами сторонников птолемеевой системы. Важно было пустить в научный обиход новые факты, которые красноречиво говорили за себя! В то же самое время Галилей, прикрываясь фигурой противника коперниковых идей, мог защищаться утверждением, что именно этот персонаж диалога выражает истинные мысли автора. Галилей последовал совету Кампанеллы.

В мае 1630 года по настоянию друзей, среди которых Кампанелла играл далеко не последнюю роль, Галилей снова приехал в Рим. Его уверяли, что есть надежда получить от папы разрешение на опубликование «Диалога». Наконец-то Кампанелла мог повидать Галилея! С момента их первой и единственной встречи в Падуе, когда они были еще молодыми людьми, пролетело почти целых сорок лет!

Кампанелла советовал Галилею приложить максимум усилий и напечатать «Диалог». Он брался сам поговорить об этом с папой. Его положение было не из легких. Он помнил, как попал впросак, когда, комментируя первую оду Урбана, имел смелость восхвалять открытия Галилея и не соглашаться с известным декретом, который объявил, что мысль о вращении Земли противоречит священному писанию. Но на этот раз стоило снова рискнуть!

Томмазо сдержал слово. Он собрал все свое умение убеждать, когда доказывал Урбану, какой огромный вред наносит его политике декрет 1616 года. Почему ему не отказаться от ошибок своих предшественников?! Ведь образованный человек не должен бежать от фактов, которые легко проверить, глядя на небо в подзорную трубу!

К его аргументам прибавился еще один. Отрицая вращение Земли, папство никогда не вернет в лоно католицизма еретиков-протестантов. Он рассказал Урбану, что ему уже удалось было склонить нескольких видных немецких дворян к отказу от лютеранства, но дело закончилось скандалом. Узнав, что церковь запрещает учение Коперника, немцы и слышать ничего не захотели об обращении в католицизм.

Кампанелла считал, что разговор с папой прошел удачно.

Урбан благожелательно принял Галилея и увеличил ему пенсию. Он согласился, чтобы «Диалог о приливах и отливах», если в нем не будет найдено никаких еретических идей, был опубликован. Папа поручил Мостро произвести цензуру. Мостро, видя благоволение папы к Галилею, сделал несколько замечаний и разрешил книгу к печати. Довольный успехом, Галилей вернулся во Флоренцию.

Лето 1630 года не принесло Урбану успокоения. Мало того, что слухи о его близкой кончине возобновились с невиданной настойчивостью — папа осязательно умрет в августе! — теперь еще к ним прибавились толки о предстоящем в самом недалеком будущем конклаве, где будет избран его преемник. Обычной темой разговоров стали рассуждения о том, кто из возможных кандидатов имеет больше всего шансов на папскую тиару. Чего только не творилось в Риме! Во время одной из религиозных процессий, когда следовало петь за здравие папы, толпа затянула «по ошибке» за упокой. И это при живом-то папе!

Урбан приказал продолжать аресты. Его поставили в известность, что к гороскопам, предрекающим ему гибель, прибавились и другие. Кардиналу Скалья, ярому стороннику испанской партии, астрологи предсказали, что после смерти Урбана он станет папой.

Одно событие чуть было совсем не доконало Урбана. Из Испании в Рим приехала группа кардиналов, чтобы принять участие в конклаве по избранию нового папы. Словно он уже умер! К тому же стояла страшная жара и в городе было замечено несколько случаев заболевания чумой. От чего ему суждено умереть — от мора или от руки подосланного убийцы? Он подозревал, что враги готовят ему насильственную смерть. Он боялся засад и выстрелов из-за угла. По его приказу постройки вокруг прохода из Ватиканского дворца в Замок св. Ангела были разрушены.

В те дни, когда Кампанелла был в силах выходить из монастыря, он посещал различные ученые собрания, принимал горячее участие в диспутах и всегда удивлял слушателей своими познаниями. Не было ни одной отрасли науки, к которой он не проявлял бы интереса. Он писал о медицине и политике, о праве и военном искусстве, об астрономических наблюдениях и об извержении Везувия. Он очень внимательно следил за тем, что делал Галилей. Он был уверен, что рождающееся в муках новое мировоззрение открывает перед человечеством счастливую эру. Перед его мысленным взором вставал будущий Город Солнца.

Как он был молод, этот больной, искалеченный пытками старик! Со своими верными учениками он говорил не о теологии — все его мысли принадлежали борьбе. Италия должна стать вольной!