Камрань, или Последний "Фокстрот"

Помню вроде мы все вчетвером танцевали модную тогда ламбаду. Двигали жопами туда-сюда, семенили гуськом друг за другом. Я держался за костлявые бёдра Чанг, сзади ко мне пристроился Хуань, а за ним штурман. Помню, что свалили магнитофон, он грохнулся на пол, но не замолчал, а стал хрипеть, словно из последних сил. Помню, Борисыч принялся обучать нас греческому танцу сиртаки, дурным голосом изображая музыкальное сопровождение: «Та-рань! Та-рань! Та-рань!» и отбивая ладонями такт. Потом провал, и вот мы уже вчетвером поем «Интернационал», стоя и прижав благоговейно руки к груди. Опять провал, и вот уже Чанг сидит у меня на коленях... Хуань демонстрирует штурману свой именной пистолет ТТ. Провал. Мы с Хуанем боремся на руках, я побеждаю, он дарит мне вожделенную машинку фирмы «Зингер» для колки льда. Провал. Я, радостный, кручу рукоятку теперь уже своей машинки фирмы «Зингер». Чанг сидит на коленях у штурмана. Провал. Мы с Борисычем боремся на руках, я проигрываю. Штурман с детской радостью на лице бешено вращает рукоятку уже своей машинки фирмы «Зингер», отрывает ручку и дарит машинку Хуаню... Провал. Чанг сидит у меня на коленях, теребит волосы и словно невзначай прижимается грудью. Хуань, как заправский ковбой, крутит на пальце именной пистолет ТТ и странно на нас поглядывает. Я боюсь, как бы он меня не пристрелил и отстраняюсь от Чанг. Зря боялся. Выясняется, что мы ему ещё нужны… для важного дела… Без обиняков, с армейской прямолинейностью Хуань вновь возвращается к своему предложению – просит сделать ребенка его жене, так как сам из-за ранения не может. Предлагает в награду именной пистолет ТТ и две полные обоймы патронов. От такой награды трудно отказаться! Чанг с надеждой глядит то на меня, то на Хуаня, то на штурмана. Я смущённо оправдываюсь, говорю, что у меня дома жена, которую очень люблю, роюсь в нагрудном кармане, чтобы показать фотографию. Штурман, напротив, выражает искреннее сочувствие и полную готовность помочь в столь щекотливом деле, забирает у Хуаня именной пистолет ТТ в виде предоплаты, по-хозяйски сует его в карман и радостно кричит, что дело, можно сказать, уже сделано. У Чанг на глазах слёзы радости.

Провал. Штурман спит богатырским сном в углу на рваной циновке и храпит так, что слышно на внешнем рейде. Чанг плачет. Хуань вертит на пальце свой именной пистолет ТТ. Провал. Чанг наливает из красивой бутылки… Провал…

Открываю глаза, с трудом разлепляя веки…

Светло…

– Где я?

Лежу под пальмой на песке, подложив лодочкой ладони под щёку. Рядом – ограда из металлической сетки, через которую я как-то умудрился перелезть. Утреннее, уже нестерпимо жаркое, солнце обжигает лицо. Пытаюсь навести резкость на глаза. Вижу невдалеке розоватые строения базы, нашу казарму, слышу приближающийся топот. Из-за угла строем, форма одежды – трусы и ботинки, вслед за старпомом выбегает на зарядку наша команда. В одно мгновение успеваю изменить положение тела, и вот я уже не лежу, а усердно отжимаюсь: десять, двадцать, тридцать раз. Встаю, тяжело дыша, отряхиваюсь, машу руками, приседаю – усердно делаю зарядку. Старпом с командой пробегают мимо, уважительно поглядывают на меня и скрываются за углом.

Вовремя проснулся! Какой бы мог выйти конфуз…

Продолжаю зарядку:

– Раз, два! Раз, два!

Наклоняюсь, выполняя очередное упражнение. Из кармана что-то грузно вываливается и глухо бьётся о землю. На рыжем песке лежит, поблёскивая вороненой сталью, именной пистолет ТТ…

Глава 32 Как мы сидели в засаде

Как сказал классик, море смеялось. В окуляре перископа отображалось всё буйство жизни наверху. Растекаясь багровым расплавом по выпуклому краю, красное предзакатное солнце стремительно накатывалось на горизонт и вот-вот должно было коснуться его пылающей кромки. Пенные зеленовато-прозрачные валы вздымались прямо перед глазами, иногда заслоняя горизонт. Бледным дрожащим пятном пробивалось сквозь них солнце. Случалось, что объектив перископа заливало, и он оказывался под водой. В эти мгновения прямо по курсу можно было различить носовой бульб нашей лодки, тускло поблёскивающий в глубине серебристым обтекателем гидроакустической станции.

Несколько минут назад мы подвсплыли на перископную глубину для сеанса связи, выдвинули из-под воды антенны, и командир, спустившись в рубку радиста, оставил меня у перископа одного. Обязанности вахтенного офицера подразумевают замещение командира во время его отсутствия, что я тут же и принялся исполнять. Обязанности эти, надо сказать, не очень обременительные: крути себе перископ из стороны в сторону и подмечай всё, что творится наверху.