Камуфлет

Родион Георгиевич подскочил как ужаленный и бросился кратчайшим путем, скользя и ловя равновесие. Он бежал по краю бассейна, шлепая по лужам. Простыня мешала ужасно, при этом норовя в любую секунду упасть. Приходилось держать узел, а другой рукой хвататься за воздух. Последние сажени коллежский советник героически проехал и угодил прямиком в дверь.

В полумраке мыльной коптила масляная лампа. Деревянные топчаны и тазы ожидали господ парящихся. А под лавкой, свороченной набок, кто-то корчился. Ванзаров подбежал, окончательно теряя простыню, и поднял рывком тело.

Николай Карлович, мокрый и красный, глотал воздух, выпучив глаза, но был жив.

– Доктора звать?

Берс отмахнулся, дышать стал ровнее и кое-как проговорил:

– Простите меня…

– Что случилось?

– Плеснул кипятком и душить… – Берс закашлялся мучительно.

В облачении Адама распахнув дверь парной, Ванзаров получил удар жаркого воздуха, но гаркнул в черноту:

– Всем выйти из пара! Сыскная полиция! Стреляю на поражение!

Не прошло и пяти минут, как в мыльной набилась толпа мужчин разной одетости. Вдоль стеночки были выстроены обнаженные сидельцы парной. Другие любители бани в мокрых простынях и взволнованные половые жались к двери.

Родион Георгиевич повязал треклятую простыню как юбку и, блистая потным торсом, вчинял строгий расспрос. Однако никто не видел злоумышленника. Банщики уверяли, что работали вениками, а красная кожа господ была их алиби. Во всяком случае, Аякса с бородавкой не нашлось. Выходило, что душитель улетучился с паром.

За спинами банных зевак раздался грубый окрик:

– Посторонись!

Раздвинув мужские тела, как пену, в мыльной явился суровый мужик в домотканой рубахе, с пиратской повязкой на левом глазу и кулаками в хорошую кружку. Недобро оглядев полуголую толпу целым оком, он «сурьезно» вопросил:

– Кто балует?

Ванзаров отважно шагнул вперед, чтобы разъяснить чудищу, кто тут главный. Но страшный мужик вдруг расплылся в улыбке и всплеснул ручищами:

– Родион Георгиевич, благодетель, как вы тут оказались?

Попытку обняться с циклопом коллежский советник счастливо избежал. Но Василида Ермолаева узнал. Года три назад мог упечь мужика за драку с приказчиком, но не стал. Василид заступился за бедную женщину, которой «прямой проборчик» недосыпал полфунта сахару да еще и наорал. Такой поступок был незаконным, но показался чиновнику полиции справедливым. Теперь Василид работал в бане «блюстителем порядка».

Вести на допрос всю толпу не было никакой возможности. Господа начали выражать недовольство и грозить жалобами. Поиски пришлось признать напрасными – покушавшийся воистину растворился.

Одевшись в нумере, Ванзаров позвал Василида и попросил Берса еще раз описать Аякса. Мужик подумал и вдруг сказал:

– Вроде как на Кирилла Васильевича смахивает. У того тоже бородавка.

Две буквы из акронима сошлись.

– На коленях он возлежит? – Родион Георгиевич показал снимок.

Василид склонил голову, словно собирался заглянуть за подбородок, скрывавший лицо Мемнона, печально вздохнул и подтвердил: совершенно не похож.

– Как фамилия Кирилла Васильевича?

– Фамилий тут не спрашиваем. С этим строго.

– Он с князем Одоленским бывает?

– Да по-всякому…

– Сегодня был?

– С час как ушел.

– Не знаефь, где служит?

– Где служит, не знаю. – Василид печально вздохнул. – А найдете в обычном месте.

– Это где же?

– В саду зоологическом. У них там под вечер променад, студентиков да солдатиков присматривают… – и мужик смачно выругался.

Карманный хронометр показал без четверти шесть. К Ягужинскому опаздывать нельзя, придется отложить.

Николай Карлович, до сих пор хранивший вежливое молчание, решительно надел шляпу:

– Вот что, Родион Георгиевич, поеду я. Он меня может вспомнить, а вы их перепугаете… И не пытайтесь отговаривать! Я пекусь о безопасности племянников… Буду телефонировать в управление…

Берс выскочил из нумера так шустро, словно испугался, что его геройства надолго не хватит.

Августа 7-го дня, лета 1905, в то же время, +25 °C.

I Выборгский участок IV Отделения С.-Петербургской столичной полиции, Тихвинская, 12

Еще не хватало, чтобы господин пристав торчал у двери морга в собственном участке! Вынужден подглядывать и подслушивать в замочную скважину, как простой школяр! Однако, как ни старался подполковник Шелкинг разъяснить, загадка не поддавалась.

Полчаса назад влетел «месье» Лебедев, задушил смрадом сигарки, распугал дежурных чиновников да задержанных мазуриков и потребовал немедленно открыть морг. Зачем и для чего – отвечать решительно отказывался. Более того, приказал доставить электрическую лампу из кабинета самого пристава. А хуже всего – закрылся и никого не впускал.

Шелкинг подслушал глухие звуки, будто ворочали тяжесть, наблюдал полоску яркого света под дверью, нюхал омерзительный дым, но это все. Так продолжалось с четверть часа. Наконец услышал, что Лебедев собирается, отскочил от двери, поднялся в дежурную часть и принял невозмутимый вид.