Камуфлет

– Но это ефе не все! – Родион Георгиевич опять нанес урон природе, оборвав ягодку ежевики. – Господин Берс прилагает героические усилия, мы за день ловим преступника, и тут Менфиков гибнет так, что и не придумаефь – словно на него морок навели. Как такое возможно? Пока нет ответа. Но идем дальфе. Извозчики, которые возят несчастного «чурку», дают фантастические показания: якобы сначала труп сопровождает моя супруга, а потом Одоленский. Как такое возможно? Оказывается, очень просто. Стоит владеть гипнозом и показать фотографию нужного лица, как «ванька» заплетаюфимся языком отбарабанит словесный портрет лучфе филера! Далее…

– Достаточно, – резко оборвал Берс. – Будем заканчивать.

Ванзаров раздавил ягоду, под пальцами брызнул кровавый сок.

– Я только прикоснулся к захватываюфей истории, – укоризненно сказал он. – Впереди столько поразительных открытий. Неужели не интересно?

– Как жаль, что такой ум не с нами, – торжественно и печально произнес коллежский асессор. – Сколько бы вы могли совершить.

– Никак хороните меня?

Николай Карлович выронил портфель, вытянул руки, как привидение, и монотонным голосом стал бубнить:

– Слушай мой голос… слушай только мой голос… Ты слышишь только мой голос… Подчиняйся ему… Тебе тепло… Тебе хорошо… Я твой голос… Спать… Спать… Тепло в руках… Ты снова маленький мальчик… Рождество… Елка… Тебе уютно и тепло… Ты будешь жить, но ничего не вспомнишь…

Ванзаров, стоявший до сих пор совершенно прямо, покачнулся, зашатался, подломил колени, шлепнулся задом на траву и свалился ничком в куст.

Берс осторожно приблизился, склонился и, водя над телом руками, монотонно повторял заклинание.

Разразился хруст ломаемых веток, и на аллее показался низенький господин с перетянутой талией. Он вскинул револьвер и, почти не целясь, выстрелил. Маленький чиновник рухнул в траву. А из куста вскочил живой и здоровый Ванзаров, отчаянно закричав:

– Что наделали! Я же приказал ждать! Я почти раскусил его!

Николай Карлович захлебывался в собственной крови. Коллежский советник упал пред ним на колени и бережно повернул лицо к небу.

– Вы признаетесь? – вскричал он.

– Да, я убийца, – еле слышно прошептал умирающий. – Прошу вас, позаботьтесь о племяннице, она ничего не знает, бедная Антонина! Это я… Это все я… Я хотел стать Наполеоном, Ницше, великим человеком, а умираю в пыли! Все, что вам нужно, находится в моем портфеле…

Николай Берс вздрогнул всем телом и испустил дух.

Из кустов вышел смиренный Лебедев, печально склонился над телом, даже не пощупав пульс и не проверив дыхание:

– Великий преступник! Но людскому суду более не доступен!

Виноватый Джуранский был недвижим, а Ванзаров в отчаянии рвал на лице усы. И лишь великий и коварный злоумышленник стеклянным взором смотрел в небеса.

9-е число, около четырех, +18 °C.

Бюро судебной экспертизы Врачебного комитета Министерства внутренних дел, набережная реки Фонтанки, 16

– Романтически сочинили. Прямо слеза профибает, – сказал Родион Георгиевич, кладя последний лист в стопку и незаметно оправив сбившийся ус. – Смерть со взглядом в небеса – это мечтания в духе страстных приказчиков.