Камыши на краю космоса

Жизнь преподнесла ей поистине королевский подарок: мужчина обнимал ее со всею страстью, и она понимала, что любит его, чувствует его и готова ко всему.

Это было особенно важно потому, что вот уже долгое время Вера не хотела ничего.

Она боялась этого своего состояния, потому что в молодости была довольно чувственной женщиной, и самое важное, на что она всегда обращала внимание, были мужчины.

Вера не изменяла мужу, наверное, она была слишком брезглива и вообще боялась близких отношений, но интерес к мужскому полу в ней присутствовал всегда.

В молодости Вера много болела.

А тут еще случилось так, что после очередного попадания в больницу у нее пропал интерес к жизни.

В последнее время она жила в каком-то тоскливом состоянии, где не было места светлым чувствам и желаниям.

Она перестала хотеть мужа, она не хотела ничего.

Это было холодное бесчувствие. Оно пугало. Сколько себя помнила Вера, с детсадовской группы и дальше, она всегда была в кого-то влюблена. Объекты любви менялись, но состояние влюбленности оставалось неизменным. Наступившее после больницы равнодушие ко всему и всем пугало Веру. Она подумала, что, по-видимому, уже настолько немолода, что никогда уже больше не сможет полюбить. Время ее любви закончилось. Это было страшно и тоскливо.

Верочка звонила в Ленинград своей однокласснице-доктору и спрашивала: «Ася, скажи, это старость? Я ничего не хочу».

Ася говорила: «Это не старость, это болезнь. Не может быть, чтобы человек ничего не хотел и не чувствовал, желания остаются до глубокой старости. Просто организм умен и экономичен, когда у человека обострение, все силы идут на устранение болезни, а все остальное потом».

И тут жизнь в лице Дениса дала исчерпывающий ответ на мучивший Веру вопрос.

Да, она жива, она еще может любить, чувствовать мужчину, желать его. И все осталось, и все с той же силой и страстью, все чувства, все реакции, инстинкты – все живо.

Да, вновь вспыхнувшая любовь – это, конечно, здорово, но вся беда была в том, что Верочке хотелось продолжения. Ей хотелось быть рядом с Денисом, чувствовать его присутствие. У нее было состояние как у человека, которого начали ласкать и оставили на самом интересном месте.

Вера думала, что обращаться так с женщиной жестоко. Если ее страстно целуют, это подразумевает продолжение. Если продолжение не нужно целовавшему, тогда не нужно дразнить.

«Мы в ответе за тех, кого приручили», – учил Веру муж.

Короче говоря, настроение было испорчено. В первый момент у Верочки был восторг, потом он сменился грустью, потом ей было смешно от того, что произошло, а потом она полночи рыдала от боли и отчаяния. Но это было потом, неделю спустя.

А пока на следующий день долго обсуждали поездку: какие были хозяева, какие гости.

«Японцев было пятеро», – говорила сестра. Остальные видели, что было трое.

Вот он, вечный «Расемон». Все видят всё вокруг себя по-разному, обращают внимание на разные вещи, запоминают разное.

«Я открыл для себя новую жизнь, – говорил Володя, зять, – я увидел, что люди общаются только с приятными людьми, а я на работе общаюсь только с теми, кто мне неприятен».

«Это ужасно», – сказала, по своему обыкновению, Верочка.

К вечеру Верочке уже страстно хотелось позвонить Денису и рассказать, как она скучает по нему и как хочет его видеть.

Она позвонила.

В трубке кроме знакомого голоса слышались шум и посторонние разговоры.

«Ну как поживают наши японцы?» – спросила Верочка, чтобы как-то начать разговор.

«Японцы едут, мы уже в аквапарке, я не могу разговаривать», – послышалось в трубке.

«Я хотела сказать, что я счастлива в твоих руках», – произнесла Верочка.

«А-а?» – в трубке раздался звук, выражавший полное недоумение. Ясно было, что пылкий любовник такой реакции явно не ожидал.

«Увидимся», – сказала трубка после недолгого замешательства.

Это слово в лексиконе Дениса означало, что как-нибудь на очередном семейном празднике в течение ближайших шести месяцев в окружении многочисленных чад и домочадцев они действительно должны были увидеться.

Ну а страсть?

Куда делась эта страсть из темной комнаты? Где новый виток развития отношений, на который эта страсть указывала?

Неужели мужчина может так напиться?

Неужели женщина может так обманываться?

О, эти мужчины и женщины, существа из параллельных миров и с соседних планет, ничего не понимающие друг о друге.

После того как Верочка услышала недоуменный возглас в трубке, настроение ее испортилось окончательно. Звонила она около семи часов вечера, а в девять часов состояние ее было таково, что ей уже хотелось звонить знакомому психологу, чтобы спросить у него совета.

Ей было плохо. Ее буквально раздирало на части от невозможности дать волю своей страсти.

Она уже взяла телефон, но представила, как в выходной праздничный день доктор сидит дома с двумя маленькими детьми и наслаждается покоем.

И тут ему звонит Вера и говорит: «Доктор, я тут целовалась и теперь страдаю, помогите, что мне делать?»

Вере не понравился такой расклад событий, и она не стала звонить доктору, а пошла и нашла в книжном шкафу три популярные книжки по психологии.