Канабэ-тян этого не делала

Мачеха смотрела на Шоуко взглядом победителя, на лице её застыло торжествующее, довольное выражение. От переполнявшей её ненависти мачеха даже помолодела лет на десять. Шоуко не могла понять, что она говорит.

— Но я просто хочу уйти, — пробормотала она растеряно.

— Уйти?! Никогда! Не раньше, чем моя рука станет свободно входить в твою маленькую задницу! Готовься шлюха, я сама займусь твоим воспитанием! Ты у меня быстро станешь шёлковой! Забыла своё место, блядина! — торжествующе заявила ей Акико.

— Вы не можете так поступать! — растеряно проговорила Канабэ, — моё тело принадлежит Такаши! Вы не можете осквернять его!

— Что ты сказала?! — завизжала Акико, с неожиданной прытью она набросилась на Шоуко и сбила её с ног. Канабэ упала на спину, больно ударившись головой о напольную плитку. Мачеха оседлала её, несколько раз ударила по лицу наотмашь. Шоуко ощутила, как на её губах выступила кровь. Костлявые руки старухи сжали её горло и принялись душить. Перед глазами Шоуко встало вдруг искажённое злобой лицо сводного брата. Шоуко не пыталась оторвать руки мачехи от своего горла, её правая рука шарила по полу, попала в сумку и сжала рукоятку заточки.

— Вы не можете осквернять моё тело! — прошептала Шоуко.

Мачеха вдруг вытаращила на неё глаза, тонкие пальцы её разжались, отпустив горло Канабэ. Шоуко ударила мачеху шилом в бок ещё раз и ещё раз. Акико отвалилась от неё сползла в сторону и попыталась отползти, смешно перебирая худыми ногами по плиткам пола, на одной её ноге каким-то чудом всё ещё держался вульгарный розовый тапочек с мехом наверху. Шоуко встала, тыльной стороной ладони она вытерла окровавленные губы и проговорила, всё тем же растерянным удивлённым тоном.

— Вы не можете осквернять моё тело! Она принадлежит Такаши-куну!

Мачеха посмотрела на неё взглядом полным боли, страха и ненависти, Шоуко схватила её рукой за волосы и ударила заточкой слева в шею. На её руку фонтаном брызнула тёплая кровь. Акико захрипела и Шоуко на какие-то мгновения утратила связь с реальностью. Когда она пришла в себя она осознала, что стоит на коленях на полу около хрипящей и корчащейся мачехи всё лицо которой залито кровью, которая пузырится и искажается, превращая лицо Акико в страшную, уродливую маску.

— Что я сделала? — прошептала Шоуко растеряно. Она взглянула на свою правую руку и увидела, что сжимает пальцами рукоять заточенной отвёртки. Её рука была в крови по самое запястье, в крови были колени, одежда, по полу протянулись размазанные, широкие красные следы. Шоуко поднялась на ноги, она как будто не могла до конца осознать того, что с ней случилось. Она огляделась по сторонам и только тут заметила отца, стоявшего в дверях кухни и смотревшего на неё. Мачеха хрипела и билась на полу около мойки, она уже не сучила ногами, а только дёргалась, изгибаясь всем своим худым сморщенным телом. Под ней всё было в крови и кровь эта продолжала прибывать.

— Что произошло? — спросила Шоуко, глядя на отца. Тот молчал, Канабэ-сан не сделал попытки броситься на помощь к своей жене, он просто стоял и смотрел и лицо его было спокойным и равнодушным. Шоуко опять затравленно огляделась, взгляд её задержался на красной маске, в которую превратилось лицо Акико. Потом Шоуко повернулась к отцу и уставилась на него с немым вопросом.

— Папа? — спросила она, она как будто потеряла связь с реальностью. Отец поправил на переносице очки и сказал:

— Ты испачкалась Шоуко-тян. Тебе нужно переодеться.

— Я грязная! Мне нужно помыться! — согласилась с отцом Шоуко.

— Нет времени, — спокойно отвечал отец, — скоро соседи проснуться. Просто переоденься и уходи через заднюю дверь!

— Хорошо, — покорно отвечала Канабэ. Она прошла мимо отца, все также сжимая заточку в руке. Поднялась на второй этаж в свою комнату. Проходя мимо комнаты Аоя, она заглянула туда, но спальня сводного брата была пуста. «Его ещё не выписали!» — подумала Шоуко. Зайдя в свою комнату, она разделась до нижнего белья и стала копаться в своих вещах, на глаза ей всё время попадались её руки все в бурых пятнах крови. Шоуко выбрала свитер с длинными рукавами, из-под которых видны были разве что кончики пальцев, надела джинсы взяла отвёртку и спустилась вниз. Там она сунула заточку в свою сумку и, взяв кроссовки, купленные ей Ватанабе в руки, повернулась к отцу. Канабэ-сан сидел на стуле, сложив руки на коленях и смотрел на свою жену, застывшую у мойки в неестественной позе. Голова Акико была вывернута на сторону, она как будто хотела сесть, но так и не смогла. Она уже больше не дёргалась и не хрипела. Она не двигалась.

— Папа я пошла, — робко проговорила Шоуко.

— До свиданья Шоуко-тян, — отвечал отец тем же спокойным, ровным голосом. Едва хлопнула дверь, сигнализируя о том, что дочь ушла, Канабэ-сан, некоторое время помедлил, потом приподнявшись, опустился на колени и осторожно лёг прямо в лужу крови рядом со скрюченным трупом жены. Он раскинул в стороны руки, прижался лицом к напольной плитке и замер, как будто тоже уже больше не был живым человеком.