Канада, пахнущая смолой

А золота — неисчерпаемые запасы. Акционерное общество «Siscoe-Gold — Mine» строит в 1929 году камнедробилку и добывает с тех пор золота больше чем на 30 миллионов. В 1937 году ежегодная добыча достигает двух с половиной миллионов долларов, но затем несколько снижается. Однако на острове, как ни странно, горняки и поныне открывают все новые и новые жилы: золотоносные пласты тянутся повсюду, пронизывают остров, перекрещиваются, уходят глубоко под озеро — им нет конца. Люди забрались уже на глубину до тысячи метров.

На «Siscoe-Gold-Mine» наживаются американцы, англичане, немцы, шведы, французы. Не богатеют лишь те, которые открыли золото и первыми начали добывать его.

А Шишка? Благоденствует, преуспевает, становится силой. Рамки «Siscoe — Gold-Mine» уже тесны ему: он основывает новые общества, загребает миллионы, теряет миллионы, снова наживает их. Выдвигает смелые проекты, осуществляет необыкновенные планы. Не знает отдыха, подхлестываемый безумным честолюбием. Какова цель? Шишка и сам не знает. Болезненно алчный, он производит впечатление маньяка. Раб денег, он не знает обычных радостей жизни. Пылает жаждой действия, любит движение ради движения — этот американец Siscoe.

Когда немецкий писатель и путешественник Колин Росс посетил Канаду, он счел необходимым познакомиться со знаменитым Siscoe. Ему была назначена аудиенция в Амосе. В холле несколько просителей и открывателей новых золотых рудников ждали бизнесмена. Росс нашел то, что искал: любопытную личность.

В апреле 1935 года Шишка трагически погибает. Летит самолетом на поиски новых золотоносных участков. Из-за неисправности мотора самолет делает вынужденную посадку в глухом лесу. Нетерпеливый Шишка пытается пешком добраться до человеческих поселений, сбивается с пути, падает измученный и замерзает. Последний сон свалил его около Сенетерра, в ста пятидесяти милях от реки Харрикано и острова, на котором более двадцати лет назад лунной ночью тревожил его иной, чреватый многими последствиями вещий сон.

Река Оскеланео, по которой мы сейчас плывем, течет в том самом округе Абитиби, где протекает и река Харрикано. У многих островов обнажено скальное основание: его пронизывают полосы причудливых прослоек, вернее сказать, жил. На этих скалах мы разбиваем лагерь и ночуем. Однако нас не мучают тревожные, золотые миражи. Нам снятся лоси.

22. ЧАРЫ ЛЕСА

Здешние леса ошеломляют своими безграничными пустынными пространствами. Это сильные чары. Это фантастическая, властная, неистощимая сила. И опасная.

Уже три дня мы плывем от станции Оскеланео, а все еще не встретили в пути ни одного человека. Зато на каждом шагу нам открываются все более прекрасные виды. Время от времени думаем: если бы через месяц вода не замерзла — можно было бы плыть вот так на северо-запад целый год и каждые четверть часа удивляться новому, безлюдному пейзажу. Богатство впечатлений ошеломляющее и, повторяю, небезопасное.

Накануне выезда из Монреаля я читал в газетах о двух случаях. Какой-то лесоруб с озера Сент-Джон заблудился в лесу и пять дней тщетно искал выхода, пока его случайно не нашли люди. Бедняга лишился рассудка и бредил, словно пьяный. Тяжело больным его положили в больницу.

Второй случай: два спокойных лесника, испытанные друзья, в течение многих месяцев служили на удаленном участке в безлюдном лесу на реке Ноттоуэй. Однажды они поссорились из-за какого-то пустяка, и один из них застрелил другого. Убийца не мог объяснить судье причину своего поступка: он лишь твердил, что не пил, однако находился в беспамятстве в момент выстрела. Судья не поверил — сам он жил почти постоянно в городе.

Дебри севера поглощают ежегодно значительное число заблудившихся людей. Даже охотники, давно привыкшие к лесной жизни, испытывают порой какое-то затмение разума и теряют чувство ориентировки. Недавно один из искуснейших трапперов в результате своеобразного помешательства несколько недель шел к северу вместо юга, навстречу неминуемой голодной смерти. Только случайно самолет нашел его и спас.

Страшнейшим кошмаром Севера является одиночество. Почти каждый, кто прожил несколько лет в лесу без товарища, становится странным, и таких чудаков здесь можно встретить часто. Особенно тяжелы для одиноких трапперов долгие зимние месяцы, когда даже зверь редко выбирается из своего логова, а единственный живой звук, который слышит человек, — это его собственные шаги и собственный голос. И тогда тому, кто не является настоящим человеком леса, крепко укоренившимся там, абсолютно сжившимся с природой и всеми ее неожиданностями, тишина и пустынность взвинтят нервы и уготовят несчастье.

Казалось бы, что от этого есть простое противоядие: найти себе товарища. Но многие жители северных окраин не выносят компании. Сторонятся людей, даже ненавидят их, а столкнувшись с ними, лишь теряют равновесие и совершают безумства.