Канадские поселенцы

— Полно, Генри, — весело возразил Альфред, — да ведь это самое обыкновенное дело, в сущности: кто из нас не должал, особенно если имел в виду получку и рассчитывал честно расплатиться? Беда, конечно, в том, что в данном случае обстоятельства так изменились, и я верю, что теперь ты готов был бы отдать целый год жизни, чтобы у тебя не было долгов. Но успокойся; тебе нет надобности так расстраиваться; я только что получил свое жалование и призовые деньги за последние 18 месяцев, да мне еще предстоит получить за одно французское каперское судно; всего наберется за 250 фунтов, которые я и хотел отдать отцу, зная его теперешнее тяжелое положение. Но ведь выйдет на одно: отдам ли я их ему или тебе на уплату твоих долгов! Так вот, возьми их, уплати все, что следует, остальное верни мне. Отец не знает, что у меня есть деньги, и пусть и не узнает о них, а вместе с тем не узнает ничего и о твоих долгах, — и все будет в порядке!

— Не знаю, как и благодарить тебя, Альфред! Ты не поверишь, какую тяжесть ты снял у меня с души! Теперь я буду в состоянии смотреть отцу в глаза, благодаря тебе!

— А знаешь, случись это несчастье с отцом в прошедший мой приезд, я был бы совершенно в таком же положении, как ты теперь; у меня был неуплаченный счет от портного длиною с вымпел нашего фрегата, а в кармане не на что было бы и мыши позавтракать! Однако пойдем к нашим и постараемся быть бодрыми и веселыми, насколько возможно.

Действительно, бодрое расположение духа Альфреда благотворно подействовало на всех. После вечернего чая, когда семья осталась одна, мистер Кемпбель счел нужным разъяснить подробно все положение дел при всех своих детях, затем предложил каждому подать совет относительно того, что предпринять дальше. Первым должен был высказаться Генри как старший.

— Если вы с матушкой ничего не могли придумать, то я едва ли могу помочь вам в этом, — проговорил он. — Я могу только сказать, на что бы вы ни решились, я всеми силами буду помогать вам и работать на вас и на всю семью, как и чем могу.

— В этом я нисколько не сомневаюсь, Генри, — сказал отец, — но пока нам всего более нужен добрый совет! Ну, Альфред, теперь очередь за тобой! Не имеешь ли ты предложить нам что-нибудь?

— Я, видишь ли, отец, уже много думал об этом и старался найти какой-нибудь выход из нашего положения и вот что хочу предложить тебе: те несколько сот фунтов, что осталось у тебя, не дадут тебе возможности существовать здесь с такой большей семьей: здесь это почти не деньги. Но в другой стране эти сотни стоят тысяч! Здесь большая семья является тяжелым бременем, а в другой стране она — источник богатства, и чем многочисленнее семья, тем человек богаче. И вот, если бы ты согласился переселиться в другую страну со своей семьей, то вместо того, чтобы быть бедняком здесь, был бы богатым человеком там.

— Что же это за благословенная страна, Альфред?

— Это я сейчас скажу, отец. Родной брат нашего казначея на судне переселился в Канаду вскоре после того, как французы были вытеснены из нее; у него было всего-навсего только 300 фунтов капитала; теперь уже года четыре, как он живет там, и когда мы пришли в Портсмут, наш казначей получил от него письмо, которое я читал, и в котором он пишет брату, что живется ему хорошо, и что он быстро богатеет, что в настоящее время у него ферма в 500 акров, из которых 200 акров уже расчищены и обработаны, и если бы его дети были достаточно велики, чтобы помогать ему, то он к этому времени был бы уже втрое богаче, так как прикупил бы еще больше земли. Там землю можно приобретать по доллару за акр, да еще и на выбор. На ваши деньги можно купить очень много земли и с вашей семьей вам нетрудно будет ее обработать, так что по прошествии нескольких лет вы уже будете зажиточным хозяином, владельцем громадного хозяйства. Мы, ваши дети, будем работать с вами и на вас, и впоследствии вы будете иметь удовлетворение знать, что вы оставите их всех обеспеченными и независимыми.

— Я готов признать, сын мой, что твой план заслуживает внимания и обсуждения, но согласись, что есть в нем и некоторые отрицательные стороны!