Канака — люди южных морей

Чтобы иметь земли для посева, людям этого тропического района пришлось в значительной мере изменить местный пейзаж. Для расчистки участка под посев обычно выбирался сухой сезон. Участок леса, подлежащий засеву, вырубался. Это делали в большинстве случаев несколько семей сообща. Женщины выполняли более легкую работу — подрезали кустарник и лианы, мужчины, орудуя тяжелыми каменными топорами, валили деревья. Однако расчистка леса не производилась с той тщательностью, с какой это делается у нас. Рубя лес, папуасы кое-где оставляли деревья для тени, чтобы солнце не слишком сильно иссушало землю. Оставляли и деревья-гиганты, срубить которые стоило бы немало труда, однако с них снимали кору, срубали суки, чтобы дерево засохло. Иногда под таким деревом разводили еще и костер, чтобы лишить дерево питательных соков. Вырубку менее толстых деревьев папуасы нередко облегчали себе тем, что рубили их не под корень, а на уровне примерно одного метра от земли. Для того чтобы все-таки свалить особенно крупные деревья, сооружали помост примерно на такой высоте. Чтобы защитить посевы от одичавших свиней, новогвинейцы из остатков вырубленного леса сооружали ограду. Когда под палящими лучами солнца высыхали поваленные стволы и ветки, их сжигали, дабы избавить себя от трудоемкой работы по очистке вырубленного участка. При этом, чтобы не возник лесной пожар, строго следили за направлением ветра. Ценные деревья, которые хотели сохранить, обкладывали снизу свежими ветками, чтобы огонь не захватил ствол. Подобный подсечный метод распространен в западной части Новой Гвинеи везде, где живут папуасы, вплоть до горного рубежа высотой в 3000 м над уровнем моря.

Значительно меньшего труда требовала обработка земли в районе лугов. Там сначала оббивали траву. Делали это деревянными палицами или остроребрыми бамбуковыми палками. Несколько дней спустя траву сжигали. К сожалению, до сих пор ни жителям лесных районов, ни туземцам, живущим в районе лугов, не пришла в голову мысль о том, что зола, образующаяся при пожоге леса и травы, могла бы быть хорошим удобрением для почвы. Размеры расчищаемого участка леса зависят от особенностей почвы, а главное, от численности семьи. Так, у папуасов, живущих в местности, прилегающей к заливу Астролябия, на каждого члена семьи расчищают с полгектара леса, что соответствует площади 25 пригородных огородов в Германии (по 200 кв. м в каждом). Это, конечно, очень много в сравнении с площадью, которую у нас считают на душу населения. Но использование почвы у папуасов далеко не столь интенсивно, как у нас. Племена западной части Новой Гвинеи засевали участок расчищенного леса в том виде, в каком он был после пожога. В покрытой золой и обуглившимися ветками почве, из которой там и сям торчали пни высотой в рост человека и стволы с обгоревшей корой, женщины где попало рыли остроконечными палками ямки и бросали в них семена. Остальное делала сама природа. Племена, живущие в этих местах, не имеют ни малейшего понятия об уходе за посевом, даже о самой обычной прополке. Это объясняется тем, что они — типичные «народы — собиратели урожая». Их пища — главным образом дикорастущая саговая пальма.

Надо расценивать как значительный прогресс тот факт, что папуасские племена восточной части острова перед засевом освобождают расчищенный участок леса от сучьев и травы, разбивают его на наделы, огораживая их лиановыми изгородями, соблюдают при посадке определенные интервалы между растениями и систематически очищают посевы от сорняков. Так как эти племена не знают никаких удобрений, часто почва истощалась после первого же урожая, и каждый год приходилось корчевать новые участки леса. Лишь лет через семь можно было снова обрабатывать прежний надел. Так расчистка все росла и разрасталась наконец настолько, что уже нельзя было обозреть все поле и пройти в оба конца за один день. Приходилось строить хижину для ночлега. Полевые работы в таких условиях были нелегкими.

Совсем иным и гораздо более рациональным было полевое хозяйство горных папуасов, обитающих на плоскогорье центральной части Новой Гвинеи. Там сажали на расчищенном лесном участке, и этот участок был прорезан канавами, разделен лиановыми изгородями и столбиками. Поле походило на огромную шахматную доску.

Ко и его род с самого утра на ногах. Едва первые лучи солнца возвестили начало дня, как во всех хижинах уже кипит жизнь. Наступила страдная пора полевых работ. Мужчины ворошат в очагах жар погасшего огня, и все — и стар, и мал, — продрогши за ночь, греются подле него. Еще не успев разогнать сон, они вытаскивают из золы печеные бататы. Тут же уничтожаются остатки вчерашнего ужина.