Канал имени Москвы. Лабиринт

– Он защищает нас не только от тумана и не только от чужаков. – Девочка умылась и выглядела несколько бодрее, но всё равно говорила вялым, уставшим голосом. – Монахи всех убедили, что он дар, что Лабиринт – высшая благодать, только…

– А ты как считаешь? – спросил Фёдор.

– Не знаю. – Девочка болезненно пожала плечами. – Всё так, защищает. Только иногда мне кажется, что мы для него, как стадо, которое разводят; своих – лучших – пока не трогает, бережёт, так, щиплет помаленьку. Что он как хищный зверь, и все эти пути для того, чтобы набить его ненасытное брюхо. А иногда мне его жаль.

«Она опять говорит об этом их Лабиринте как о живом существе», – подумал Фёдор. Вслух напомнил:

– Ты сказала, не только от чужаков и тумана…

– Не только, – согласилась девочка; зябко покосилась на левый берег и спросила почти шёпотом: – Ничего не слышишь?

Он удивлённо пожал плечами.

– Гул. Там. – Она коротким кивком, но не оборачиваясь, указала на Пустые земли. – Совсем тихо, но различить можно. Как будто там чего-то очень много, и оно…

Девочка замолчала. Короткая и несколько болезненная гримаса скривила губы. Фёдор попытался разобрать, что уловил в её глазах, и понял, что это давно испытываемый страх, долгий, к которому привыкаешь.

– У нас это называют «голосами канала», – ровно сказал Фёдор. – Встречается много где.

– Да, голоса тоже можно иногда различить, и ещё шёпот. – Она испытующе посмотрела на него. – Ты когда-нибудь слышал о Разделённых?

– Разделённых? – Фёдор нахмурился.

– Это они. Там. Я пока к тебе плыла, наслушалась. – У неё дёрнулся подбородок. – Их становится всё больше. Монахи говорят, что незаметно там собирается целая армия.

– Ты ведь не во всём им доверяешь? – мягко спросил он.

– В этом они правы. – Она тяжело вздохнула. – Я в детстве видела одного. Капитаны отлавливали их и для забавы показывали на площади. Мне потом кошмары снились.

«Возможно, она говорит о Диких, – подумал Фёдор. – Или о псах Пустых земель».

– А почему вы их так странно называете?

– Потому что они такие. – Девочка провела рукой в воздухе крест-накрест, будто резала что-то на части.

– Уродливые? – подсказал Фёдор. И псы, и Дикие порядком изувечены.

– Хуже. Монахи говорят, что Разделённые хуже того, что в тумане. Что у них нет души. Вернее, она отделена и находится где-то в плохом месте и оттуда повелевает ими. Поэтому в них совсем нет ни страха, ни жалости.

– На канале много всего, – неопределённо сказал Фёдор. И подумал, что совсем недавно встретился с чем-то подобным – оборотнями Икши.

– Да… Но монахи, Возлюбленные, говорят, что лишь Лабиринт защищает нас от Разделённых. Только становится хуже. Готовится вторжение. Как только их станет достаточно много… И когда они придут, хлынут целыми полчищами, их не смогут остановить капитаны.

– А Лабиринт, выходит, сможет? – Фёдор постарался, чтобы девочка не уловила в его голосе иронии. Он всегда считал, что от пироговских монахов прилично попахивает безумием, и, похоже, проповеди религиозных фанатиков всё успешней попадают в цель.

– Нет, остановить не сможет. Но укроет. Не всех, понимаешь? Только верных слову. А истинное Слово у Возлюбленных. Вот так. Но… Их и вправду становится больше! Этот гул, он… он…

– Ты им веришь?

– Я не знаю. – Её плечи вдруг поникли, и на миг она сделалась той, кем была: несчастным беззащитным ребёнком. – Не до конца. У меня свои счёты с Возлюбленными.

– Вот как?

«Что же ты скрываешь? – подумал Фёдор. – Ведь когда-то власти у капитанов и у монахов было поровну: одни охраняли материальное, другие озаботились душой. А потом произошёл раскол. Но ведь ты совсем ребёнок…»

Всё же он решил спросить:

– А не знаешь, как давно у вас говорят об этой угрозе?

– О Разделённых? Ну… Впервые о них возвестили Девять капитанов в своей главной книге «Деяния Озёрных Святых»…

Она удивлённо захлопала глазами, но тут же смущение из них прогнали весёлые искорки:

– Прости, нас так учили… Вообще-то, я умею нормально разговаривать.

– Вот уж не сомневаюсь! – наконец ухмыльнулся Фёдор. И девочка позволила себе ответную улыбку.

– Я просто хотела сказать, что не знаю, чему верить. Монахи, они не все одинаковые. У меня был друг, из Возлюбленных, и мы много с ним говорили. Обо всём. Он рассказывал интересно. Наверное, тоже учил, но легко. Нет, очень часто мы подолгу, я уставала, но…

– Я понимаю, – сказал Фёдор.

– Он не во всём был согласен с монахами. И мне показалось… хотя это огромная ересь… не во всём с главной Книгой.

– А где сейчас капитан Лев? – вдруг спросил Фёдор. Он сам не понял, что заставило его задать этот неожиданный вопрос. Какая-то интуитивная подсказка была рядом, но не больше того. – Жив ещё, старый бродяга? Когда-то, очень давно, мы были знакомы.

Реакция девочки его поразила. Невинный вопрос спровоцировал в ней полнейшую перемену. Её лицо застыло, словно в прямом смысле став каменным, и на мгновение Фёдору даже показалось, что в её глазах мелькнула ненависть. Затем она глухо спросила:

– Зачем ты так сказал?

– Что?

– Это!

– Прости?

– Зачем подло врать?!

– Прости, я, правда, не понимаю, о чём ты.