Канал имени Москвы

У этой же лодки имелась совершенно ненужная для вёсельного хода мачта, довольно глубокий кокпит с местом рулевого на корме, а на носу — надстройка, в которой, видимо, была оборудована каюта.

— Старушка, — шепнул о ней Кальян, — хотя недавно перестроена. Шесть вёсел, по одному гребцу на каждом баке. Тяжеловата. Да и вообще…

— Вижу, — разочарованно кивнул Фёдор.

На его взгляд, это была самая неподходящая лодка, чтобы идти по каналу в такой рейс, и как-то не вязалась она с историями про дерзких и ушлых контрабандистов. Путь к его алмазной горе начинался на старой тихоходной посудине…

— Правда, название классное, — похвалил Матвей, — «Скремлин II». С вызовом. Это по-нашему.

— Чего?! — Фёдор почти пришёл в ужас.

— Хотя это как посмотреть, — поддразнил его Кальян. — Кто-то считает их чуть ли не ангелами-хранителями, а кто-то самыми злейшими врагами, сущим проклятьем. Но в любом случае они, то есть скремлины, часть мира канала, а нам сейчас туда. — Здоровяк как-то неопределённо махнул рукой и поинтересовался: — Сечёшь?

— А-а, ну-у…

— Понимаешь, Фёдор, что-то надо умилостивить, чего-то лучше не поминать к ночи, а на что-то стоит смотреть с раскрытыми глазами. Хорошее название.

Фёдор промолчал. Была такая лодка «Скремлин». Выходит, предшественница этой. Как-то она ушла с богатым грузом вверх по Волге, в сторону Твери. И с тех пор о ней больше никто ничего не слышал. Лодка словно сгинула, канула в неизвестность. Правда, родственникам членов экипажа мерещились по ночам зовущие голоса, и… Словом, эту историю в Дубне знал каждый; Кальян, конечно, тоже.

— Может, Хардов нанял не ту лодку? — решился заметить юноша. — Я не про название. Про размеры. И потом, эта мачта… Странно.

Здоровяк посмотрел на него с оценивающим интересом.

— Сомневаюсь, — растягивая звуки, проговорил он. — Думаю, он знает, что делает. И тебе лучше так думать. Держи-ка фляжку с сидром, в случае чего мы просто загуляли на ярмарке.

— Хорошо. — Фёдор даже смутился.

Он уловил, или ему показалось, что уловил, неожиданную перемену тона. И опять юноша вспомнил одну из прибауток гребцов: «Дружба дружбой, а за весло капитана не берись».

— И хоть мне многое в Хардове непонятно, — продолжал Кальян, — но я доверяю своим инстинктам. Тео, эта ночь будет длинной. И следующие не станут короче. Это самое мягкое, что я как твой капитан могу сказать тебе о канале. Поэтому нам лучше положиться на Хардова. И мне всё равно, понимают ли нанятые им люди специфику моего юмора.

— Конечно, — согласился Фёдор. В общем, чего тут: Матвей действительно капитан на лодке, и этим всё сказано.

— Послушай, Тео, есть такой неписаный закон: ты всегда должен рассчитывать на тех, кто в лодке, а они — на тебя. Здесь, на берегу, может, оно и по-другому, но там… На какое-то время у тебя не будет никого ближе, Фёдор. Те, кто в лодке! Иначе канал не простит.

И опять юноша промолчал. Подобные сентенции, обобщения житейского опыта были в ходу на канале, только Фёдор не знал, как к ним относиться. Вернее, знал, не особо доверяя этому общепринятому ладу, и боялся, что его мнение Кальяну не очень-то понравится. Но здоровяк уже улыбался:

— Ты можешь отнестись к этому как к первой выволочке. А можешь — как к первому наставлению. — Кальян говорил негромко, и гребцы на лодке их, скорее всего, не слышали. — Обычно команду подбирает капитан, именно потому, что я тебе сказал. Но я доверился Хардову. Сечёшь, что имею в виду?

— Секу.

— Отлично, пацан. И ещё кое-что тебе следует знать: если ты сейчас взойдёшь на лодку, она оторвёт тебя от дома и от всего, к чему ты привык. И нет никаких гарантий, что ты получишь что-нибудь взамен. Только так выходят на волну. Сечёшь?! Если ты не готов, возвращайся в «Белый кролик», закажи большую кружку сидра и болтай о приключениях до конца жизни. Но если готов, добро пожаловать на борт! Хотя скажу сразу — мечтать в трактире гораздо безопасней.

— Я готов, — сказал Фёдор.

А сам подумал: вот, опять. Хотя батя как-то сказал ему, что так принято у гребцов. Это словно заговор беды. В этом бесконечном повторении азбучных истин есть большой смысл, потому что когда-нибудь они спасут тебе жизнь. Звучит так же банально, да только так и есть.

— Вот и хорошо, что готов, — спокойно сказал Кальян.

И вдруг рассмеялся: — Эй, чего пригорюнился? Это была приветственная речь. Так положено в первый раз.

— А-а, — протянул Фёдор, всё ещё не сообразив, продолжают его разыгрывать или уже нет.

— Грамоте обучен? — спросил Кальян.

— Конечно.

— Шучу. Эх, достанется мне от твоего бати…

— Я здесь по своей воле.

— Это сложный вопрос, — ухмыльнулся Кальян, но уже добродушно. — Наверное, он учил тебя вести судовой журнал?

— Конечно, — удивился Фёдор.

— Отлично. — Кальян снова посмотрел на свои наручные часы, фосфорные стрелки светились в темноте. — Первая запись: на волну вышли в одиннадцать двадцать три. Ветер ближе к каналу — ноль. Курс вверх по реке. Идём к шлюзу номер один.

Фёдор кивнул, а Матвей коротко посмотрел куда-то за его спину:

— Ну, вот и он. Теперь все в сборе.