Каналья или похождения авантюриста Квачи Квачантирадзе

— Это мой отец, Силибистро Квачантирадзе! Месяц назад мы переехали в Тбилиси. Он был вполне здоров, ни на что не жаловал­ся, никаких признаков... Потом... Может быть, вы помните, десять дней назад на базаре взорвали бомбу...

— Как же, как же! Прекрасно помню.

— Так вот: мы с моим несчастным отцом, как нарочно, оказа­лись на месте взрыва. Бомба взорвалась чуть ли не у наших ног. Один Господь ведает, как мы уцелели. Тут же взяли извозчика и уехали со злосчастного места. И вот с той минуты до сегодняшнего дня отца трясло и знобило. Я порывался пригласить врача, но отец не разрешал; за всю свою жизнь, говорит, не обращался к врачу и сейчас не стану. Особенно из-за каких-то террористов... А сегодня, вроде ни с того, ни с сего у него вдруг все отнялось — и рука, и но­га, и язык. Господи! Почему я только жив!

— Успокойтесь. Не надо так волноваться. Может, его состоя­ние и не так уж опасно,— и врач принялся осматривать больного.

Квачи был на грани обморока: ему казалось, что больной вот-вот очнется и заговорит.

Наконец врач сказал:

— Не стану скрывать, приготовьтесь к худшему. Возможно, ваш отец скоро умрет. Хотя может протянуть и долго...

Надежда, столь неопределенно высказанная врачом, привела Квачи в отчаяние. Он рухнул на стул:

— Боже мой!.. Боже мой!..

Врач выписал рецепт, дал рекомендации и ушел.

В ту же минуту в комнату вошел Силибистро.

— Ну! Как дела?

— Порядок! Сказал, что долго не протянет. Крепитесь, говорит, и мужайтесь...

Оба усмехнулись.

— Завтра отвезу тебя в больницу, отец. Прикинешься, будто язык отнялся, помычи там на них...

— Ладно, ладно!..

На следующий день в городской больнице приняли больного:

"Ованес Карапетович Шабурянц... 45 лет... город Ван... поддан­ный Турции... Признаки апоплексического паралича..."

А еще через две недели в одной из грузинских газет было напе­чатано следующее объявление в траурной рамке:

"27 сентября сего года в г. Тбилиси после непродолжительной болезни скоропостижно скончался Силибистро Квачантирадзе, о чем с глубочайшим прискорбием извещает его вдова Пупи, осиротевший сын Квачи (Анаподист), дядя Хуху Чичия и тетя Нотио Чичия.

Похороны состоятся сегодня в 12 часов из дома усопшего. (Дидубе, ул. Сагурамская, № 84)"

Тут еще случилась досадная ошибка: траурное объявление по небрежности редакции напечатали в день похорон, а поскольку га­зета была вечерняя, то на панихиду не смогли прийти даже те не­сколько дальних родственников, которые при других обстоятельст­вах нашлись бы в Тбилиси у семейста Квачантирадзе.

Несчастного "Силибистро" на второй же день крепко заколоти­ли в гроб, поскольку, как объяснял Квачи, он засмердел.

Священник и дьякон лениво и вполсилы служили панихиду.

Пупи и Нотио в трауре, заплаканные, обессилевшие от горя си­дели с распущенными волосами. Ланиты их были исцарапаны, а очи — "яко озера неиссыхающие".

Хуху и Квачи стояли, понурив головы. Лица у них были скорб­ные, брови насупленные, глаза припухли и покраснели от слез, не­выносимого горя и бессилия перед лицом смерти.

Едва дослушав панихиду, гроб с телом "Силибистро" поставили под балдахин и спорым шагом направились к Кукийскому кладбищу.

Вдова и родня усопшего с плачем и причитаниями следовали за балдахином, исподтишка озираясь по сторонам. Где людей было по­жиже, они умолкали, где погуще — принимались голосить.

— Горе мне, несчастной! Горе, горемычной!—взывала Пупи.— Кто теперь пойдет на базар? Кто купит там зелень и вырезку на шашлыки, которые ты так любил, Сили-би-стро-о!.. Кто закроет мне глаза, которые тебе так нравились, Сили-би-стро-о!.. Здесь мы жили рядышком, душа в душу, чтобы нам рядышком уйти туды-ы-ы! Ни­когда тебе, родимому, не вернуться сюды-ы-ы!.. А ведь так мы друг дружке клялись-обещали, мой верный, мой преданный Сили-би-стро-о-о!..

— Горе мне, горе! — сокрушался Квачи, бия себя по голове. — Кто теперь даст мне мудрый совет?! Кто поддержит меня? Кто при­шлет денег, чтобы кончить университет!..

Бесо Шикия, понурясь, следовал за скорбящим семейством и по­смеивался в тоненькие усики.

На кладбище взбежали спорым шагом, сунули гроб в могилу, засыпали землей и, с облегчением вернулись назад.

В тот же вечер "Ованес Шабурянц" выписался из больницы и отправился прямиком на Навтлугский вокзал. Квачи проводил "Ова­неса". В вокзальных сумерках они долго шушукались, потом креп­ко расцеловались и попрощались.

Еще через несколько дней переписчик в Кавкавском полицей­ском участке сделал в книге следующую запись:

"Ованес Шабурянц, 45 лет. Подданный Османской империи. При­был из Тбилиси. Поселился на Базарной улице, № 16..."

Сказ о пользе страхования

"Заказное

Губернскому инспектору страхового общества "Саламандра" Михаилу Джавахишвили.

г. Тбилиси. Верийский спуск, № 21, кв. № 2.

от Квачи (Анаподиста) Силибистровича Квачантирадзе

Заявление