Канарский грипп

Теперь Брянов стал лучше разбираться в реальности, которая в последние дни странно исказилась. Теперь он, во-первых, кое-что знал, во-вторых, кое-что знал про то, что ему оставалось неизвестным, в-третьих, знал, что не должен бы знать о том, что этого «кое-чего» не знает. Это было уже немало.

Кто-то тайно и целенаправленно подсадил ему в мозг фрагмент ложной памяти. О таких вещах — «имплантациях воспоминаний» — он знал давно из научной фантастики, но технократическая реальность теперь быстро догоняла фантастику. Что это за картинка — непонятно: она или вымышленна, как кино, или реальна, то есть где-то снята с натуры. Зачем? Это оставалось главной загадкой. Далее: картинка явно ассоциировалась с телевизионной рекламой некоего мнемозинола, которого не оказалось ни в каких аптеках, кроме одной, с дворцовыми люстрами и мраморными лестницами… Забавные декорации.

Обдумывая это, Брянов похолодел: а что, если эта телереклама является некой «матрицей» и теперь у всех, кто смотрит телевизор, есть маленький сдвиг по фазе, начинающийся головной болью и расстройством внимания. Скоро все побегут покупать этот чертов мнемозинол! И кто-то сделает очень большие деньги, как на продаже воздуха, если он начнет исчезать!

Ужас прошел сразу, как только мозги под бомбежкой страхов продолжили свою спокойную работу. Во-первых, аптека всего одна. Во-вторых, никаких очередей не было и, судя по всему, они не запланированы. В-третьих, «держи Канарейку!»… Похоже, что к нему приставлена охрана, да какая! Не меньше взвода спецназовцев. Ко всем такую не приставишь. Даже сотня таких, как он, недоделанных зомби, обойдется в копеечку кому угодно, хоть целому государству. Значит, он кто: жертва секретного эксперимента?.. Довольно компетентная жертва, если учесть его специальность: биохимия, связанная с фармакологическим воздействием на центральную нервную систему. Может быть, он выбран именно по этой причине? Он — дорогостоящий зомби. Есть чем гордиться… Если он вышибет окно и сделает кульбит со своего пятого этажа, то они запросто успеют растянуть брезент. Хороши ангелы-хранители, мать их!

Однако если бы не случайный разговор, если бы не дневник, возможно, он еще долго пребывал бы в счастливом неведении… Тем более что коварный мнемозинол, оказалось, не прояснял память: он просто способствовал восприятию «чужой картинки» как естественной части собственной памяти, то есть обеспечивал «приживление имплантанта».

Теперь оставалось решить главный русский вопрос: что делать? Пойти в милицию? Пойти на Лубянку? Прикинуться полным доходягой — мол, от ваших опытов я уже загнулся?..

На одном-единственном животном эксперименты никогда не проводят. Должна быть подопытная группа… и должна быть контрольная группа. Значит, должны жить на свете — и скорее всего где-то рядом, в Москве, ведь большой разброс вряд ли допустим — такие же бедолаги, как он сам. Это — хорошая цель: попытаться найти своих. Он наверняка удивит этих всемогущих… и тогда, может быть, они пойдут на контакт.

Выйдя из туалета, Брянов поинтересовался временем. Оказалось, что он провел в «интересном месте» почти полтора часа. Если слежка велась постоянно, то наблюдатели могли забеспокоиться…

Не убирая штор, хотя и понимая, что в комнатах на него могут быть направлены церберовы взгляды камер, Брянов снял все слишком бросавшиеся в глаза транспаранты, сложил их и убрал под подушку. Потом он вырезал несколько маленьких карточек, написал на них важные подсказки и пристроил в таких местах, на которые мог походя обратить внимание… и задуматься в том случае, если ему опять чем-нибудь интеллигентно стукнут по голове. Подсказка, оставленная в справочном окошечке телефона, к примеру, гласила:

ВНИМАНИЕ, БРЯНОВ! КЛАД ЗАРЫТ РЯДОМ! 5 ШАГОВ НА СЕВЕР, 3 НА ЮГО-ЗАПАД. ТОРОПИСЬ!

По выполнении команды ему надлежало оказаться там же, откуда он недавно вышел, — у главного хранилища секретной информации в виде бессмертного творения Данте.

Закончив эту мозговую фортификацию, он взял черную книгу еще раз и, открыв на первой попавшейся странице — 63, — вдруг ясно вспомнил волну, катившуюся от него к берегу, пальмы, особняк, гору с охристой вершиной… Та, которую он заметил у самых дверей особняка, приближалась. И он тогда двинулся из воды обратно, на берег. Он пошел ей навстречу.

Хрупкая фигурка, легкое светлое платьице, шляпка с широкими волнистыми полями, затенявшая лицо. Он шел к ней с непреодолимым желанием сорвать эту шляпку, увидеть, вспомнить ее глаза. С десяти шагов он уже разглядел голубенькие цветочки на ее платье… наверно, незабудки. Он видел ее улыбку, ровный-ровный ряд зубов, властные, прямые морщинки у рта. «Не молода», — успел подумать за кадром Брянов… Руки тонкие-тонкие! Все жилки — наружу. Но какое движение! Как красиво поднималась эта рука! Какие чудесные пальцы!

Она сама сняла эту проклятую шляпу…

Серые глаза…

Ослепительные, пшеничного золота волосы! Золото Рейна.

Россыпь веснушек! Он перецеловал их все!