Канашибари (СИ)

— Для начала, надо договориться, что мы обязательно будем совершать набеги на тюрьму, чтобы спасать своих. — В глазах большинства промелькнули страх и неуверенность — вряд ли все собирались рисковать сами. Я едва сдержала презрительный вздох. И решила добавить веса своим словам. Мотивации для своих… союзников. — Если мы будем думать только о себе, нас переловят, и некому будет «снять наручники». И тогда мы все умрем.

Судя по изменениям в лицах, этот аргумент сработал, по крайней мере, частично.

Кто-то активно закивал головой, кто-то остался невозмутим, кто-то начал нервно заламывать руки и теребить одежду. Но пока все молчали.

— Я предлагаю следующее. По одному идти спасать своих — это плохой вариант. Необходимы, думаю, трое. Один должен отвлекать — им будет самый ловкий и быстрый из тройки. Два других спасать. Однако в подгруппе будет четыре человека. Про запас, если вдруг кто-то окажется в тюрьме. Нас одиннадцать…

— Меня не считай, я в этом участвовать не буду, — ровным тоном произнес Кадзуо.

Я заметила, как весело усмехнулся Хасэгава и, натягивая на свои длинные пальцы чёрные кожаные перчатки, бросил на Кадзуо взгляд, в котором я заметила любопытство.

Я, никак не реагируя на слова Кадзуо, продолжила:

— Разделимся на три подгруппы, кто-то будет участвовать несколько раз. Так вот, этими подгруппами мы встречаемся сначала через полчаса после начала кайдана, затем еще через полчаса и затем за пятнадцать минут до конца истории. Если вдруг ваша команда вся в тюрьме — убегайте. Такая попытка спасения провалена. Если это произойдет за пятнадцать минут до конца — тем более. В последние минуты задача только одна — чтобы хотя бы один человек остался на свободе. Есть возражения?

Никто ничего не ответил.

Я оглядела присутствующих. Тощий нервный парень, женщина с завитыми волосами, которая раньше занималась бегом, мужчина лет пятидесяти в поношенном костюме, девушка-старшеклассница в круглых очках и с каре, парень лет двадцати пяти достаточно спортивного телосложения с перебинтованными руками, молодой человек в кепке задом наперед, который был явно слабоват, полноватая женщина лет тридцати пяти, Хасэгава и мужчина лет тридцати пяти в качественном спортивном костюме.

— Тогда первая команда: ты, ты, ты и я, — я указала на взрослого мужчину, старшеклассницу и парня в кепке. — Вторая команда: ты, ты, ты и ты, — теперь я выбрала женщину с волнистыми волосами, полноватую женщину, парня-спортсмена и тощего юношу. — И третья команда: ты, ты, ты и я. — В конце я решила выбрать Хасэгаву, мужчину в спортивном костюме и по второму разу парня-спортсмена и себя. Самой сильной должна быть последняя подгруппа. Я к самым сильным не относилась, зато точно могла на себя положиться. — Все согласны? Запомнили?

Парень с перебинтованными руками серьезно кивнул, старшеклассница безразлично пожала плечами, парень в кепке весело улыбнулся, тощий парень скривился, но промолчал.

— Однако это то, что касается спасения. Нам нельзя ходить четверками, ведь это слишком опасно. Договоритесь, где будете встречаться. Моя команда, которая будет спасать заключенных первой, давайте встретимся у забора за синдэном, центральным зданием, это место как можно дальше от «тюрьмы»… Последняя группа, давайте встретимся в углу восточной галереи, в месте соединения синдэна и восточного тая.

— Почему не западного? — уточнил мужчина в спортивном костюме. Он явно воспринимал мои слова всерьез, и о чем-то задумался, окинув взглядом видневшуюся территорию.

— Потому что восточная часть отсюда просматривается хуже благодаря дереву умэ.

Мужчина вновь оглянулся и, увидев раскидистое дерево с изящными стройными ветками, кивнул. К сожалению, такие ветви не сильно ухудшали обзор, но это было лучше, чем ничего.

— И еще… Для тех, кто не уверен в своих силах убегать и скрываться от полицейских, предлагаю разбиться на пары. Если встретите полицейского, будет проще сопротивляться.

«Воры» начали осматриваться, видимо, ища потенциального напарника. Я же, окинув свою команду взглядом, отошла в сторону. Лучше мне было быть одной. Бег, мягко говоря, не был моей сильной стороной. Однако я все же предпочитала по возможности справляться в одиночку. Не зависеть ни от кого и ни на кого не полагаться.

Как оказалось, здесь я могла доверять только самой себе. И то не на сто процентов.

Я зажмурилась. Слез все не было, но грудь сдавило в очередном спазме. И почему же было так больно? Несмотря на то, что я называла Минори подругой, мы никогда не были по-настоящему близки. Наша дружба уходила корнями в детство и привычку — огромный багаж прошлого, который было, порой, тяжело нести, но отказаться от которого было гораздо тяжелее. Особенно после смерти Кэзухико… Мы очень хорошо знали друг друга, хоть и не были родственными душами, если так можно было выразиться.

И все равно это оказалось так больно — осознать, что ты настолько ошибался в человеке. И пусть я могла понять Минори. Возможно, даже простить… Когда-то. Если выживу. Но пережить еще одну потерю… Я не была к этому готова.