Канатная плясунья (другой перевод)

- Скажет... Он в наших руках, и ему выгоднее быть откровенным, чтобы не очень жестоко поплатиться.

Последнюю фразу Доротея нарочно произнесла громко, чтобы ее слышал старик. Но он продолжал оставаться неподвижным. Только поза его казалась неестественной: он так низко опустил голову и так согнулся, что вот-вот мог упасть.

- Эррингтон... Вебстер... осветите его. Зажгли фонари...

Напряженное и жуткое молчание.

- Ах! - вскрикнула Доротея, в ужасе пятясь назад. Рот старика конвульсивно дергался, а голова и туловище медленно, но непрестанно склонялись вниз. В правом плече около шеи торчала черная рукоятка кинжала. Из раны ручьем текла кровь. Ниже и ниже склонялась голова, и наконец старик упал, глухо ударяясь о каменные плиты пола.

Глава четырнадцатая

ЧЕТВЕРТАЯ МЕДАЛЬ

Как ни страшна была эта картина, она не вызвала ни криков, ни беспорядка. Не ужас сковал движения и сжал горло, а недоумение, удивление, загадочность. Кто сделал это? Сюда никто не входил... И загадка воскрешения маркиза превращалась в загадку убийства самозванца.

Первой пришла в себя Доротея.

- Эррингтон,- распорядилась она,- взгляните, нет ли кого на лестнице. Дарио, осмотрите все стены. Вебстер и Куробелев, исследуйте кровать и занавесь.

Сама она нагнулась и, вынув из раны кинжал, осмотрела жертву. Бездыханный труп.

Эррингтон никого не нашел на лестнице, а остальные нигде в комнате не обнаружили ничего подозрительного.

- Что ж теперь? - жалобно и беспомощно шептал нотариус, сидя на скамейке, потому что его ноги опять забастовали и отказывались служить.- Что ж теперь?

Он уверовал теперь в Доротею, предсказывающую несчастье, и ждал от нее защиты и распоряжений. Сама Доротея испытывала ощущение, что истина бродит где-то около, но что она никак не может ее схватить и оформить. Как она допустила такую глупость, чтобы угол с кроватью в течение нескольких минут оставался в темноте и без присмотра? Он этим воспользовался. Он? Кто он?..

- Что же теперь? - не переставая твердил нотариус, как в бреду.

- Постойте, господин Деларю. Сейчас сообразим... Прежде всего практическая сторона дела. Есть смерть, есть преступление. Нужно ли уведомить власти немедленно или отложить это на день-два?

- Отложить? Нет, нет. Такие вещи откладывать нельзя.

- Ведь вы же не пойдете в Перьяк?

- Почему?

- Потому что банда, осмелившаяся на наших глазах разделаться со своим сообщником, не постесняется перехватить вас по дороге.

- Вы думаете?

- Я уверена в этом.

- Ой-ой,- почти плакал нотариус.- Как же быть? Я не могу здесь оставаться навсегда. У меня есть обязанности... Я должен быть в Нанте. Жена... дети...

- Поезжайте. Рискните... Но прежде чем уйдете, распечатайте и прочитайте нам приписку к завещанию.

- Не знаю, имею ли я право при таких обстоятельствах...

- При чем тут обстоятельства? В письме маркиза сказано определенно: "В случае, если судьба мне изменит и вам не удастся меня воскресить, вы сами распечатайте конверт и, узнав, где находятся драгоценности, вступите во владение ими". И так как мы знаем, что маркиз умер, основательно, крепко умер, то оставленные им четыре бриллианта принадлежат нам всем пятерым... пятерым...

Она запнулась... В самом деле, бриллиантов четыре, а наследников пять. Противоречие такое бьющее, что мимо него нельзя пройти. Нотариус тоже спохватился.

- Стойте! Действительно! Вас ведь пятеро! Как же я раньше не заметил этого?

Дарио объяснил:

- Мы, вероятно, потому не обратили внимания, что у нас все время перед глазами были четверо мужчин, четыре иностранца.

- Да, да, вероятно, поэтому... Но все-таки, черт возьми, вас пятеро! Пятеро, а у маркиза было четыре сына, и он послал каждому из них по одной медали. Всего четыре медали. Вы слышите? Четыре медали.

- Может быть, четыре он разослал сыновьям, а пятая... так... сама по себе,- заметил Вебстер и взглянул на Доротею.

Не найдет ли она в этом неожиданно возникшем инциденте ключа к разгадке? Подумав немножко, Доротея сказала:

- Или, может быть, пятая медаль была кем-нибудь подделана по образцу других и впоследствии передана одному из нас.

- Как же это проверить?

- Сличим медали. Фальшивую нетрудно угадать. Вебстер первый предъявил свою медаль. Она не имела никаких признаков, которые позволяли бы сомневаться в ее подлинности. Также не имели никаких особенностей и ничем не отличались друг от друга медали Эррингтона, Куробелева и Дарио. Нотариус, осмотрев их все, протянул руку за медалью Доротеи.

К поясу Доротеи был приколот небольшой кожаный кошелек. Она развязала его, всунула руку... и застыла. Кошелек пуст. Она потрясла его, вывернула. Ничего.

- У меня ее нету больше... нету...

- Потеряли? - спросил нотариус.

- Нет, потерять я не могла. Тогда я должна была бы потерять и самый кошелек. В нем, кроме медали, ничего не было.

- В таком случае как же вы объясните?

- Не знаю... Я не могла ее потерять... Если ее нет в кошельке, значит, она...