Канатная плясунья (другой перевод)

- Очень ясно. Первая - Р, вторая - О и третья - Б, то есть первые три буквы слова "Роборэй"... Шкаф открыт, там есть ящичек... Человек засунул в него руку... и вынул...

- Что? Что? Что он взял?

- Пару серег.

- Сапфировые? Два сапфира?

- Да, графиня, два сапфира.

Графиня порывисто вскочила и бросилась наверх к себе в будуар, ее муж и Рауль Давернуа побежали за ней. Доротея слышала, как граф сказал на ходу:

- Если это правда, Давернуа, так это очень странно.

- Действительно, странно,- повторил Эстрейхер, который тоже бросился за ними, но добежал только до двери, закрыл ее и вернулся с очевидным намерением поговорить с Доротеей.

* * *

Доротея развязала платок и щурила глаза от света. "Бородач" пристально посмотрел на нее. Она ответила прямым и смелым взглядом. После некоторого колебания Эстрейхер повернул обратно к выходу. Но снова раздумал и, остановившись, насмешливо улыбнулся.

Доротея тоже улыбнулась.

- Вы смеетесь?- спросил он.

- Я смеюсь, потому что смеетесь вы. Но я не знаю причин вашего веселья.

- Я смеюсь оттого, что нахожу все это очень остроумным.

- Что именно?

- Вашу мысль сделать из двух человек одного, соединить в одном лице того, кто рыл яму под плитой, с тем, кто ночью пробрался в замок и украл драгоценности.

- То есть? - спросила Доротея.

- Вы хотите, чтобы я был еще точнее? Извольте... Вы очень остроумно заметаете следы кражи, которую совершил господин Кентэн.

- Господин Кентэн при невольном участии господина Эстрейхера,- быстро подхватила его фразу Доротея.

Эстрейхер не мог скрыть досадливой гримасы. Он решил не отпираться и заговорил прямо:

- Пусть так. Так лучше, в открытую. Ни вы, ни я не принадлежим к числу людей, которым даны глаза, чтобы они не видели. И если я сегодня ночью видел субъекта, лазавшего по стенам замка, то вы видели...

- ...человека, который возился в яме и получил здоровый удар камнем по голове.

- Прекрасно. И я повторяю: это очень остроумно слить в одно того и другого... И очень опасно.

- Опасно? В каком отношении?

- В том отношении, что всякая атака влечет за собой контратаку.

- Я еще не атаковала, а только хотела показать, что ко всему приготовилась.

- Даже к тому, чтобы приписать мне кражу?

- Может быть.

- О! Тогда я поспешу доказать, что они в ваших руках.

- Поспешите.

Он пошел к двери, но перед самым выходом остановился и еще раз спросил:

- Итак, мы становимся врагами... В чем дело? Ведь вы же меня совсем не знаете.

- Знаю достаточно хорошо, чтобы понять, кто вы такой.

- Кто я? Я - Максим Эстрейхер, дворянин.

- Возможно. Но это не все. Вы занимаетесь тем, что тайком, без ведома своих родственников, ищете то, что вы не имеете права искать. И думаете, что вам удастся присвоить найденное.

- А вас это касается?

- Да.

- Почему? Чем затронуты ваши интересы?

- Скоро узнаете.

С трудом удерживаясь, чтобы не вспылить, Эстрейхер сказал:

- Тем хуже для вас и для вашего Кентэна.

И не произнеся больше ни слова, он поклонился и вышел.

* * *

Странная вещь! В этой словесной дуэли Доротея сохраняла полное хладнокровие, но как только дверь за Эстрейхером закрылась, она дала волю ребяческим шалостям, "сделала нос", отпрыгнула и повернулась несколько раз на одной ножке. Потом, довольная собой и ходом событий, подбежала к Кентэну, ошеломленному и неподвижно сидевшему на кресле.

Тот пролепетал:

- Мы попались.

- Ты городишь чушь, Кентэн. Почему же это мы попались?

- Он нас выдаст.

- Никогда. Он может окольными путями навести на нас подозрение, но прямо выдать нас не посмеет. А если он расскажет, что видел сегодня утром, то я расскажу, что видела я.

- Все-таки, незачем было говорить о том, что драгоценности исчезли.

- Рано или поздно узнали бы сами. А одно то, что я заговорила об этом первая, отвлекает подозрения от нас.

- Как раз наоборот: навлекает подозрения.

- Ну, в случае чего, я заявлю, что вор - бородач, а не мы.

- Нужны доказательства.

- Я их найду.

- За что ты его так ненавидишь?

- Дело не в ненависти. Просто я хочу его прихлопнуть. Это опасный человек, Кентэн. Ты знаешь, мое чутье никогда меня не обманывает. Это мерзавец, способный на все, подкапывающийся теперь под семью Шаньи... И я освобожу их от него какой угодно ценой.

- Ты меня удивляешь, Доротея. Рассчитываешь, комбинируешь, взвешиваешь, соображаешь. Можно подумать, что ты действуешь по какому-то определенному плану.

- Нет, плана пока нет. Я бью наудачу. Но определенная цель у меня есть, это правда. Передо мной четыре человека; несомненно, их объединяет какая-то общая тайна. Отец перед смертью произнес слово "Роборэй". Я хочу разузнать, не имел ли и он права принять участие в их группе. И если да, то не могу ли я занять его место... Прямым путем мне не удалось ничего узнать. . Но все-таки я добьюсь своего, слышишь, Кентэн, добьюсь!

Она топнула ногой. В тоне, которым она сказала последние слова, и в этом резком жесте внезапно обнаружились страшная энергия и решимость. Доротея еще раз повторила:

- Я добьюсь, Кентэн. Клянусь тебе в этом. Я им рассказала еще не все из того, что мне удалось открыть. И есть одна вещь, которая заставит их пойти на уступки.