Канатная плясунья

Когда автомобиль, в котором был Рауль Давернуа, приблизился к фургону, Доротея бросилась ему навстречу и крикнула:

— Не сходите, не сходите. Скажите только, арестован?

— Кто? Эстрейхер? — спросил Давернуа, смущенный таким приемом.

— Ну, конечно, Эстрейхер. В тюрьме?

— Нет. Он бежал.

Этого Доротея не ожидала.

— Эстрейхер бежал! Он на свободе?.. Какой ужас! И сквозь зубы прибавила:

— Боже мой… Боже мой! Зачем я там не осталась? Я бы не дала ему бежать.

Но так как сожаления ни к чему не приводили, Доротея не умела долго попусту горевать, она обратилась к Раулю с новыми вопросами:

— Почему вы так задержались в замке?

— Как раз из-за Эстрейхера.

— Напрасно. Сейчас же после его бегства вы должны были возвратиться к себе.

— Зачем?

— Вы забыли о своем деде… Я предупреждала вас.

— Во-первых, я ему написал и просил принять меры предосторожности, а во-вторых, я думаю, что вы преувеличиваете…

— Как? У него в руках золотая медаль, талисман, за которым охотится преступник. Эстрейхер об этом знает. И вы говорите, что опасность невелика!

— Но ведь этот талисман уже есть у Эстрейхера, потому что он убил вашего отца и взял его медаль.

Рауль хотел выйти из автомобиля, но Доротея не дала ему открыть дверцы:

— Поезжайте, поезжайте немедленно… Правда, я еще не все уяснила себе и не знаю, нужна ли Эстрейхеру вторая медаль. Но твердо уверена и ясно чувствую, что теперь борьба будет вестись там, у вас. Я не сомневаюсь в этом и решила тоже перебраться в ваши края. Уже наметила маршрут. Ваше имение называется Мануар-о-Бют, около Клиссона? Отсюда сто пять километров. Для моего фургона восемь переходов. А вы приедете туда сегодня к вечеру. Ждите меня. Через неделю, самое позднее через восемь дней буду у вас.

Убежденность Доротеи подействовала на Рауля. Он больше не прекословил.

— Возможно, что вы правы. Я сам должен был подумать об этом. Тем более, что сегодня вечером дедушка один в доме.

— Как один?

— Все слуги на празднике. Один из них справляет в соседней деревне свадьбу.

Доротея даже вздрогнула от его слов.

— Эстрейхер об этом знает?

— Допускаю. Кажется, я в его присутствии рассказывал графине об этой свадьбе.

— Когда он бежал?

— Позавчера.

— Значит, в его распоряжении было два дня, и он… Она, не докончив фразы, бросилась к фургону и почти

моментально вернулась назад. В руках у нее был небольшой чемодан и пальто.

— Я еду с вами… Не будем терять времени! Кентэну она отдала приказания:

— Фургон и мальчиков отдаю на твое попечение. Трогайся в путь. Для представлений не останавливайся. Вот тебе дорожная карта. Видишь, красной чертой намечен путь к Клиссону, а оттуда к Мануар-о-Бют. Этой дороги и держись. Через пять дней ты должен быть на месте.

Она села рядом с Давернуа. Автомобиль уже тронулся, когда подбежал маленький капитан. Доротея подняла его и усадила позади себя на груду чемоданов и свертков.

— Сиди там… До свиданья, Кентэн. Кастор и Поллукс, не драться…

Последнее пожатие руки.

Поехали.

Все это произошло не больше, чем за три минуты.

* * *

Раулю Давернуа было очень приятно ехать со своей очаровательной кузиной. Он стал рассказывать обо всем, что случилось в замке Роборэй после ее отъезда.

— Главное, что спасло Эстрейхера, — это рана, которую он нанес себе, когда связанный бился головой о железную спинку кровати. Он потерял много крови. Появился сильный жар. Вы, конечно, сами заметили, что граф очень щепетилен, когда дело касается фамильной чести. Узнав, что Эстрейхер болен, он облегченно заявил: «Это нам даст время». «Время для чего?» — спросил я. «Чтобы поразмыслить. Разразится неслыханный скандал; не лучше ли для чести наших фамилий его избежать?» Я протестовал, но в конце концов граф хозяин у себя в доме, и я должен был подчиниться. А он все откладывал и не принимал никакого решения. К тому же Эстрейхер казался таким слабым… Неудобно же больного отправлять в тюрьму.

— А какие показания давал Эстрейхер? — прервала Доротея рассказ Рауля.

— Никаких. Да его никто и не допрашивал.

— Он ничего не говорил обо мне? Не пытался обвинять меня?

— Нет. Он прекрасно разыгрывал роль больного, измученного лихорадкой. Тем временем Шаньи написал в Париж, чтобы там навели справки о личности Эстрейхера. Через три дня пришел ответ по телеграфу: «Очень опасный субъект, разыскиваемый полицией, подробности письмом». После такой телеграммы Шаньи в один миг решился и позвонил в полицию. Но когда пришел жандармский бригадир, было уже поздно. Эстрейхер бежал через окно, которое выходит в овраг.

— Какие же подробности были получены из Парижа?

— Убийственные. Антуан Эстрейхер, бывший морской офицер, был исключен из списков флота за кражу. Позже был привлечен к суду в качестве соучастника по делу об убийстве, но за недостатком улик освобожден. В начале войны он дезертировал с фронта. Установлено, что он воспользовался именем и документами родственника, умершего несколько лет назад. Еще до запроса графа по полиции был дан приказ о его розыске под этим новым именем Максима Эстрейхера.

— Какая жалость! Такой бандит! Был в руках, и не сумели удержать.

— Мы его найдем.