Канатные плясуны

Мне нужен провинциальный банк. Столичная фактура всем уже — вот здесь, — он провел ребром ладони по горлу, чуть не сорвав при этом наклеенную бороду. — Ограбление вот этого маленького банка. Я бы даже сказал — банчика. Идеальное место, не побоюсь слова — пасторальное. Овечки на лугу, фермер несет вырученные после продажи брынзы деньги в банк. Старушка получает пенсию, она дышит глубоко, так как волнуется… Подросток в бейсболке и на роликовых коньках — он принес первые, ха-ха, сэкономленные на жевательной резинке деньги. Очередь выстроилась к окошку. Банковский служащий всех знает, со всеми здоровается, справляется о здоровье… Да, еще смешная собачка. Надо будет натереть кусочком сыра прилавок, чтобы собачка встала на задние лапы и понюхала, будто заглядывает в окошко. И банкир ей нравится. Он открывает бутербродницу, достает ломтик колбасы и протягивает песику. «Твой процент», — говорит он ласково. Вам придется надеть очки и нарукавники, — строго заметил режиссер управляющему банком..

— Зачем? — удивился тот.

— Вы — в кадре. Тот самый приветливый кассир с лицом некрасивым, но порядочным, пересчитывает деньги. «Наезд» — купюры крупным планом. — «режиссер» составил из больших и указательных пальцев обеих рук прямоугольник и посмотрел сквозь него, как через объектив, на управляющего. — Купюры доснимем потом. Они помечены специальным порошком. Скрип тормозов.

Останавливается машина. Из нее выскакивают Бони и Клаид.

Выстрелы, вы нервно поправляете очки, а потом падаете замертво.

Кровь, реки крови, море крови… Океан крови!!!

— Успокойтесь, умоляю, — следовавшая за ним помощница в короткой юбке и с худыми ногами ласково погладила режиссера по плечу. — Вам вредно волноваться, доктор не велит.

Джессике пришлось сменить джинсы на юбку, и она нервничала побольше Семена, а потому, что боялась — ее коленки выглядят чересчур остренькими.

— Дальше — по сценарию, — деловито продолжил режиссер. — Бандиты забирают деньги… А купюры ведь помечены специальным порошком! Кстати, мне понадобится инкассаторский мешок — нигде не смогли раздобыть. Вот ракету раздобыть можем, а какой-то там мешок — нет! — и он захохотал, сам себя похлопывая по ляжкам. — Итак, бандиты убегают с мешком. У них заканчивается бензин.

Когда они станут расплачиваться на ближайшей бензозаправке, их арестуют… Лучше бы он был седой, верно? — обратился бородатый режиссер к долговязой девице-помощнице. — Или… лысый? — предположил, задумчиво, — с лысой макушкой, кругленькой, так правдивее.

— Я записываю, — подтвердила она. — перекрасить кассира. Или обрить? — уточнила она.

— Я не хочу перекрашиваться! — возмутился управляющий банком. — И никому не позволю трогать мои волосы!

— Режиссер лучше знает, что делать, — девица поджала губы.

— Это Бертолуччи ХХI века, — и она посмотрела на «бородатого» с обожанием. — А, может, и сам Альфред, не побоюсь, Хичкок, — добавила задумчиво. — Кто знает…

— Кто-нибудь объяснит мне, что происходит! — завопил управляющий, обращаясь к служащим, которые уже толпились у дверей в его кабинет. — Какой Бертокок, какой Хичколуччи?

Служащие отпрянули из дверного проема.

— Хоть и не «кок», зато Поварский, если не узнали, — режиссер небрежно достал из кармашка в жилетке визитную карточку и бросил на стол. — Альфред Поварский, продюсер и режиссер. Каждый день, наверняка, смотрите мои рекламные шедевры на TV. Я смеюсь — ха-ха — шедевры. Но этот! Этот, который я собираюсь состряпать сегодня, на самом деле будет неплох. Бони и Клайд грабят банк. А купюры-то: меченные! Мешок только давайте настоящий, инкассаторский. Прав-до-по-добие! Это главный закон неореализма.

— Ге-ни-аль-но, — выдохнула девица.

* * *

Среди людей, столпившихся в дверях, мелькнуло знакомое Семену лицо. Этот человек уже стрелял в них, на краю картофельного поля.

Как он пробрался внутрь было непонятно, но выглядел тот растерянным.

— Я… я не позволю. Я не имею права, — поправился управляющий. — В ОДИННАДЦАТЬ ЧАСОВ к нам должна поступить значительная сумма денег. Я не имею права устраивать здесь какой-то балаган, когда их привезут…

— Балаган? — возмущенно воскликнула девица. — Неореализм!

— В одиннадцать? — удовлетворенно кивнул режиссер. — Тогда мы начнем съемки без пятнадцати минут двенадцать, а пока немного порепетируем, обживемся, так сказать, с обстановкой. Не забудьте про мешок, — напомнил. — Кстати, сколько у нас гонорар за роль кассира? — он обратился к Джессике.

— Четыре тысячи.

— Долларов? — у управляющего банка перехватило дыхание.

— Нет, рублей, — отрезала Джессика.

«Тоже ничего, — подумал управляющий. — А к тому же и по телевизору будут все время показывать. Как никак, бесплатная реклама».

— Мне еще нужна массовка, массовка, — режиссер замахал руками, подзывая служащих банка. — Ты, ты и ты.

— А кто будет сниматься в главных ролях? — спросил кто-то из «массовки».

— Скоро подъедет автобус с актерами и реквизитом. А пока — порепетируем…

* * *

Без десяти минут одиннадцать инкассаторы, приехавшие из Нововладимира, остановились, так как не могли пробиться сквозь запрудившую площадь толпу.