Канатные плясуны

В спутанных волосах его торчал цветок лютика, или "куриной слепоты", как его почему-то называют.

- О, е! - только и сказал белобрысый с крючковатым носом, выражая коллективное мнение.

- РУКА МОЯ, - продолжал "Робин Гуд", - КРЫЛО ветряной мельницы, машет, да зерна не мелет, а пахарь пашет, да не разумеет.

- Псих, - предположил кто-то. - Сбежал из дурдома. Тут в километрах пятидесяти есть психушка для неизлечимых.

- НОГА МОЯ - коровье КОПЫТО, ею семеню я через камень и песок, в поле вдоль и поперек, - продолжил "Робин Гуд".

- Слышал я, тут в лесах целые поля конопли есть. Может, он знает туда дорогу? - задумчиво предположил крючконосый. - Это выгодное дело, мужики. А белорыбица подождет. Наскребем "плана"...

- Да дурик он, дурик... Может, даже заразный...

- ДУША МОЯ стремится ввысь - разве я немножко не ПЕРЕПЕЛКА? - и "Робин Гуд" для наглядности помахал свободной рукой в воздухе.

- Догадалась! - девица словно забыла про побои и радостно всплеснула руками, - Я знаю, кто это!

- Кто?

Спросили несколько голосов с боязливой интонацией.

- Хемувин... Нет, херу... Ну, вспомнила, точно, блин, химера!

- Пристрелить эту химеру, мать ее! - заорал тот, что только что пинал ее ногами. - Заразный, гнида. Бомжевал, небось, и подцепил, мать его, херу... хему...

Он обернулся в сторону берега, намериваясь взять из лодки ружье.

Но к этому времени одна из лодок с перерубленной веревкой, прежде удерживавшей ее, уносилась течением... Еще мгновение, и она скрылась за поворотом.

А в другой, покачивающейся на волнах в нескольких метрах от берега, сидел Дима. На коленях у него лежало то самое ружье.

- Подходи ближе, - предложил он. - А то вдруг промахнусь.

Мужики так и замерли.

* * *

"Робин Гуд" отбросил пучок уже ненужной осоки, подобрал свою одежду и двинулся к берегу, решив добраться вплавь до лодки.

- Не ожидал, что у интеллигента получится, - пробормотал он сам себе под нос. - С сюрпризом паренек.

Поднялась с колен и девица.

- Они на понт берут, мужики! - вдруг заорал тот самый белобрысый и крючконосый, схватив девицу за руку и притянув к себе. - Попробуй, выстрели! Бросай, падла, ружье на дно лодки и причаливай к берегу. Вот повеселимся! обратился он к своим спутникам. - И тебе - стоять! - обратился он к "Робин Гуду". - Наркоша, падла, изображать вздумал. Почти поверил... - весело признался он.

- Отпусти девушку, - предложил Дима, не шевельнувшись. - Лодку мы у вас временно позаимствуем, но жить оставим.

- Ха, ха, ха, - придуриваясь, засмеялся белобрысый. - Счас я этой цыпочке шею сверну. Ну-ка бросай ружьишко, гондончик штопаный. Так и быть, мы тебя небольно...

- Кажется, влипли, - признался "Робин Гуд". - А я уже понадеялся. Связался, дурак...

- А вдруг и вправду выстрелит? - осторожно предположил тот, который прежде пинал девушку ногами.

- Кто? Он? - белобрысый явно веселился. - Да это же интеллигент, на моего учителя физики похож, Пашу-морехода, только у того плечи пошире. Он у нас в школе еще физкультуру на полставки вел. Это же интеллигенты, они - человека, - тут он похлопал сам себя по груди, - ЧЕЛОВЕКА, понимаешь, по морде зазорным ударить считают. Когда он мне "пару" вывел в аттестате, я нажрался водки с расстройства, споткнулся, упал, сотрясение мозга получил. А на Пашу заяву ментам накатал, что это он меня ударил. Так что думаешь, братва? Паша и защищаться в суде не стал, пошел на зону, как бронепоезд. Философия, блин, мораль. Да мне и девка не нужна, - он оттолкнул девушку, которой прикрывался. Слышь, ты, борода? - окликнул он Диму. - Если у тебя еще был шанс, вроде выстрелить, как будто бабу спасти хочешь, то теперь - никакого. Я вот, безоруженный, и иду к тебе, - он двинулся к берегу, и уже зашел в воду по колено. Мы же культурные люди, верно? Вопрос снят...

Дима неторопливо вскинул стволы и выстрелил. Мелкая дробь, которой был снаряжен патрон, попала белобрысому в ляжку.

- С чего ты решил, что я интеллигент? - Дима пожал плечами, выкинул еще дымящуюся гильзу за борт и снова зарядил ружье. - Если кто соус на мою скатерть прольет, так я его в это пятно - мордой, мордой...

Тот, который пинал, первым упал на песок, закрыв голову руками. Остальные, словно боясь остаться последним, повалились рядом. Белобрысый ворочался в воде, глаза его стали белыми от боли, а по течению струилась узенькая дорожка крови.

"Робин Гуд" вплавь добрался до лодки и забрался в нее, дрожа. То ли от холода, то ли от пережитого.

Джессика-Евгения зашла уже в воду по пояс, когда вдруг решительно повернула обратно к берегу.

- Ты куда? - окликнул Дима.

- Кто-то сомневался, что я не могла вырубить того типа с автоматом, который повел меня в кусты? Тогда, на шоссе?

- Да ладно тебе, давай быстрее в лодку.

- Нет, - она подошла к лежавшему мужчине, который бил ее ногами, и взяв его за плечо, заставила встать. - Ты ведь меня только поцеловать хотел, верно?

- Я... Да ты... Ты ведь сама меня укусила, - принялся оправдываться тот.

- Тогда не по согласию было. А теперь - разрешаю.

- Но...

- Целуй давай! - пригрозила она.

Мужчина приблизился к ней, чуть наклонился, вытянув трубочкой губы.