Канатоходец

Человеческую историю человек не может описывать со стороны, ибо он не может «отойти» от человечества, перестать быть человеком (с. 10).

Нет и не может быть научного миросозерцания, ибо наука таковым обладать не может, для этого у нее нет средств. Но научные данные должны лежать в основе каждого миросозерцания, если оно претендует на общую значимость (с. 15).

Наука ставит вопросы только о функциональных зависимостях, наблюдаемых среди явлений, и система, объединяющая все научные данные, строится по методу математической дедукции (с. 15).

Этим создается единая и мощная классификационная схема, позволяющая легко и быстро находить данные, которые могут понадобиться нам в жизни.

Эта схема играет роль каталога большой библиотеки, где книги расставляются систематически по полкам, а в нашем случае — факты по формулам, а общетеоретическая схема связывает все это по шкафам (с. 16).

Поэтому наука так легко и быстро меняет свои теории (с. 16).

Поэтому всякий, кто говорит, что он научно обосновывает смысл и цель жизни, научно доказывает бытие или небытие бога и т. д., — говорит вздор и показывает свое невежество в науке или в философии, а то и в обеих вместе (с. 16).

… анархическое движение, подобно эсеровскому, не избегло тлетворного влияния марксизма, причем это влияние сказывалось не отдельными периодами, а проходит через всю историю анархического движения вплоть до наших дней. Вследствие этого автор разделяет анархистов-коммунистов и анархистов-марксистов. Очерки эти были написаны в 31–32 гг. в период заключения автора в Верхне-Уральском политизоляторе. и в это же время там находились анархисты как того, так и другого направления. Основными задачами, которые тогда ставили перед собой анархисты-марксисты, были: объединение анархического движения путем образования партии анархистов и разработки программы этой партии. Инициатором и руководителем этой верхне-уральской группы был В. Бармаш, который в те же примерно годы отбывал срок заключения в том же политизоляторе. По некоторым данным, в ссылках и других местах заключения находились сторонники анархистов-марксистов[106] (с. 13).

О времени мы узнаем не из ощущений, а из представлений (с. 3)… пространство так же не ощущение, а представление… (с. 5).

Мышление есть стихия. Из всех семи[107] стихий четыре относятся к материальному миру, и три имеют более широкое значение, но все семь так или иначе проявляют себя в материально-физическом мире (с. 14).

Так гномы говорят нам на языке непроницаемости, скрытности, тяжести. Ундины — метаморфичны, как вода, и принимают всевозможные формы в зависимости от окружающего. Сильфы подвижны, как воздух, и саламандры горячи и чисты, как пламя. Кобальды — духи металлов — в своем характере обладают как бы пластичностью и гибкостью и т. д. и т. п. Вся эта совокупность образует царство сил природы… (с. 16).

Итак, уже сейчас можно набросать такую картину: Духовная монада нисходит до минерального царства… Затем начинается ее эволюция, и она через бесчисленные века становится растением, затем животным и, наконец, человеком… На этом пути она неизмеримое количество раз рождается и вновь умирает, ибо ей приходится менять от времени до времени свое тело, когда она внутренне перерастает то, что это тело может ей дать… (с. 22).

Поэтому животные, растения и минералы — это наши отставшие братья, правда, отстали они от нас на сотни тысячелетий, но и сотни тысячелетий — лишь миг перед вечностью нашего бытия (с. 22).

Совершенно ясно, что должны существовать, — и они действительно существуют, — существа, стоящие неизмеримо выше человека, перед которыми человек то же, что перед нами камень, или даже еще более высокие… Только не нужно думать, что мы им, а они нам как-то подобны!.. Это подобие есть только в возможности!., (с. 26).

Задача родившихся на Земле — творчество здесь[108], а потустороннее творчество можно отложить до времени, когда сами станем гражданами иных миров (с. 29).

Только тот, кто настолько могуч, что его силы не исчерпываются всей полнотой земных нужд, всей силой страдания человечества, только тот и будет думать, кроме Земли, еще о творчестве и в иных мирах… (с. 30).

И тем не менее не может быть правильного творчества на Земле, если нет перспектив в иные миры и бесконечность. Подлинно благое творчество, отвечающее полноте нужд человеческих, творчество зрячее, а не слепое, может явиться как результат не только самосознания, но и того, что в последнее время зовут космическим сознанием.

Космическое же сознание пробуждается в человеке только на зов бесконечности, на тоску по совершенной красоте (с. 30).

Теперь становится уже ясно, что мистика ставит человека в непосредственное соприкосновение с реальностью… так что различные «мистики» можно классифицировать по четырем большим разделам:

1. Мистика стихийных сил — мистика колдунов, шаманов…

2. Мистика человеческая — мистика религии предков в ее различных формах…

3. Мистика света — божественная мистика подлинного и глубокого эзотеризма…