Канатоходцы. Роман, повести

— Похоже на Дикого, — засмеялся Факетти, и я подумал, что он, вероятно, симпатичный и неглупый парень. — Не обижайтесь на моего друга: он слишком горяч. Давайте согласимся, что инцидент исчерпан.

Что ж, если не считать еще не пришедшего в сознание Дикого, то инцидент был действительно исчерпан: ни у Линнет, ни у меня претензий к Факетти не было. А Дикого, по-видимому, никто не жалел: его взяли под руки и поволокли к выходу.

— Вы этого хотели? — спросила Линнет. Видимо, она не любила драк.

Не знаю, хотел ли я именно этого, но дело, как говорится, сделано: Факетти меня запомнил. Теперь остается еще один шаг — напомнить ему о себе. Только вот как напомнить?

— Слушайте, Линнет, — сказал я. — Пусть ваши ребята последят за сынком: куда он ходит, как передвигается, какая у него программа на каждый день. И второе: я не хочу подвергать вас излишнему риску. Короче говоря, мне еще нужен связной, шустрый и понятливый парнишка.

Линнет ответила не задумываясь:

— Везет вам, Лайк. Есть такой парнишка. И понятливый и шустрый. Зовут его Ли.

— Пусть придет ко мне послезавтра в девять утра. Успеет?

— Успеет.

— Я назову ему место встречи, а вы приготовите сведения о Факетти. Договорились?… Тогда продолжим веселье.

И весь остаток вечера я доказывал ей словом и делом, что она не зря пошла со мной в этот «семифутовый» кабак.

Глава 5 в которой действие происходит двумя месяцами раньше, когда Лайка в Городе не было

Утро было пасмурным и тоскливым — низкое серое небо, дождь не дождь, а так, моросня какая-то. Мак-Брайт брился в ванной, разглядывал в зеркале осунувшееся от бессонных ночей лицо — мешки под глазами, впалые щеки, а виски-то совсем седые! — и думал: сдает моторчик, на больших оборотах уже не тянет, скоро на отдых, купить домик где-нибудь на море и забыть обо всем… О ежедневной, ежечасной опасности, о слежке, о конспирации, о делах. Да разве забудешь?

Он говорил Первому об этом, зря, конечно, результат можно было предсказать. «Мне не слаще, Мак. Ты уж потерпи: вместе начинали, вместе и кончим». Начинали и вправду вместе, давно, еще до рождения Системы, и сколько пережили, перемучились вместе — все вместе, в одной связке, по очереди страхуя друг друга. Много сделано, а сколько впереди?

Мак-Брайт закончил бриться, привычно поморщился под струйками гидромассажа и, взяв плащ, пошел к лифту. Электроль со световым сигналом «Заказ» стоял у подъезда. Мак-Брайт назвал шифр вызова, сигнал погас, и дверца открылась.

Уже отъехав от дома, Мак-Брайт сунул руку под сиденье и достал оттуда продолговатый футляр. Раскрыл его, вынул записку, смешно пошевелил губами, расшифровывая текст. Ничего особенного, обычное дело, сколько их было у него.

Ли Джексон, район Фи-Джи, Триста второй квартал, корпус, дом, квартира… Он работал у Бигля младшим оператором и чем-то не угодил ему: в записке об этом подробно не говорится. Зато Первый передал, что в пять за мальчишкой придут. Значит, надо опередить полицию.

Остановив электроль у вокзала, Мак-Брайт, согласно шифровке, прошел на тринадцатый перрон, подошел к расписанию, которое уже изучали мужчина с блокнотом и женщина, кого-то поджидавшая.

— Операция-перехват, — ни к кому не обращаясь, негромко сказал Мак-Брайт и назвал адрес, указанный в шифровке.

Потом оглянулся по сторонам, пошел вдоль перрона, нырнул в вагон поезда, отметив, что мужчина у расписания положил блокнот в карман и не торопись пошел к выходу, а женщина все еще ждала кого-то, поглядывая на двери в зал ожидания.

Он сошел на следующей станции, сел в аэробус, проехал пять остановок, потом долго шел пешком., сворачивая в узкие улочки-ущелья между бесконечными стенами небоскребов. Это был район рабочих кварталов — без сверкающих реклам, роскошных витрин и шикарных баров. Обычные муравейники-дома.

Мак-Брайт свернул в очередное ущелье и, оглядевшись, вошел в подъезд, по замызганной лестнице спустился в подвал, толкнул тяжелую дверь с надписью «Вход воспрещен!» и очутился в длинном коридоре с мокрыми и холодными стенами, по которым тянулись толстые — литой резины — провода. Он торопливо пробежал до следующей двери с такой же грозной надписью и постучал осторожно.

— Кто? — спросили из-за двери.

— Седьмой, — ответил Мак-Брайт.

Дверь открылась, и он оказался в жарком машинном зале с низкими потолками — какая-то районная подстанция, что ли? За машинами следили всего два человека, и обоих Мак-Брайт знал.

Один из них встретил его, проводил молча — трудно говорить в таком шуме — в стеклянную кабину в конце зала, пультовую, закрыл за собой тоже стеклянную дверь. Двое — усатый пятидесятилетний человек и высокий парень лет тридцати, — в серых комбинезонах, в шапочках с козырьком, с нашивками на рукавах, ждали молча, не задавая никаких вопросов, как ждут приказа.

— Устал, — сказал Мак-Брайт. — Есть что выпить?

— Пиво, — откликнулся усатый. — Будешь?

— Буду, — кивнул Мак-Брайт, — и ты со мной. А Рив перебьется: у него сегодня дело.

— Зачем он тебе, Мак? — спросил усатый.