Кандидат

Он аж жмурился от удовольствия, было крайне интересно наблюдать за всплеском эмоций на её лице в тот момент. Его развалившаяся туша повсеместно производила впечатление на слабые женские сердца.

— Девушка, — произнёс он, — разве можно на такой нежной зелёной травке разбрасывать всякую гадость? — Рэдди двумя пальцами покачал немного сенспанель на весу, чтобы потом одним щелчком отправить её подальше, — да ещё делать это такими хорошенькими ручками, ай-ай-ай!

— Опять паясничаешь? — догадалась она.

Поднялась с гамака и с показной укоризной посмотрела на него сверху вниз.

— Надеюсь, ты…

Однако зря она надеялась. Рэдди уже был в прыжке. Одно точное движение тела, он на ногах, хватает Олю в охапку и несётся в сторону леса.

Оля взвизгнула и принялась вырываться — так, для виду. Им обоим нравился спектакль, который шёл на этих подмостках уже не первый сезон.

Мелькали деревья, пахнуло в лицо крепким ароматом смолы, озеро вынырнуло из-за деревьев, как обычно, целиком и сразу, голубой зрачок, без устали всматривающийся в голубовато-зелёные небеса.

Только бы там, и правда, никого не было. А то в прошлый раз неловко вышло, — думали, верно, они оба, глядя друг другу в глаза. От этого Рэдди тут же зацепил неловко подвернувшийся под ноги корень, и они чуть оба не увалились на землю.

Рэдди изо всех сил совершил немыслимый прыжок только для того, чтобы с третьим и последним на сегодняшний день, окончательно испортившим беличьему царству аппетит воплем низринуться в пучину вод. Естественно, совместно со своей драгоценной ношей. Визг же, который при этом издала Оля, плавно так перешёл в ультразвук, сотворив вокруг и вовсе глобальный падёж поголовья.

Это позже, когда оба оказались на солнечном берегу, она, отчаянно хватая ртом воздух, почти членораздельно проскрежетала:

— Рэдэрик Ковальский, ты мне за это ответишь! Мой любимый сарафан безнадёжно испорчен!

— Да ну тебя, я тебе сто таких же сотворю! — заговорщицким тоном пообещал он, аккуратно развешивая свои шорты на ближайшем живописном кусту сушиться.

— Чего не хватало! — ответила она, чиркнув по боковому шву ладонью и выскальзывая из послушно расступившегося платья. — Таких в стандартных модулях нету, а мою программу домовой наверняка засунул в такие дальние дали, что пока он их найдёт…

Оля лёгким, словно струящимся движением подняла руки вверх, подставляя обнажённое тело слепящему светилу, упоительно потянулась. Рэдди в ответ замурлыкал. Надо что-то сказать, сделать. Шаг, другой, да обними ты её, болезный!

— Оля, я тебя снова люблю!

— Снова? А я тебя что? Эх, ты, дурачок-дурачок… дурачок… — её голос стихал, становясь всё слабее.

Он утопал в этих огромных глазах, отчего-то всё время глядящих только на него.

Она любила всплакнуть не к месту. И вот, сейчас на дне этих глаз уже ворочалась слеза. Вот так. Они снова вместе.

И каждый раз будто впервые.

Это случилось спустя полгода после успешной постройки его домика-развалюхи. Рэдди героическим трудом сумел соорудить здесь, в глуши лесов третьего восточного сектора, настоящий пруд с рыбалкой и прочими мелкими атавистическими радостями, оставшимся людям от террианских предков.

Он гордился именно тем, что рыбки не были эйси, Пентарра, несмотря на два миллиарда человек населения и Базу КГГ под боком, не обладала достаточными ресурсами, чтобы расповсюдить настоящую террианскую форель, эйси же обычно сбрасывались в озёра прямо с гравикаров, в рамках стандартной экологической программы. Но Рэдди потратил часть личного кредита на возведение этого райского уголка, своего собственного, вдали от всех, чтобы и на бережку поплескаться, и в лодке на воду выйти, и не лужа чтобы какая, а серьёзная запруда километров десять квадратных, не меньше. Не то чтобы ему категорически не хотелось здесь видеть посторонних, но он с некоторых пор стал целить настоящее уединение, почти одиночество, какое только возможно было в молодых высокотехнологических мирах, подобных Пентарре.

В тот день стояло необыкновенное по красоте утро, зеленоватое небо было подёрнуто дымкой. Идёшь так по берегу и любуешься, не думая ни о чём. То чувство, что привело его в эти края, в то утро билось в нём особенно сильно.

На берегу он разложился, выставил в правильном месте скамеечку, и уже задумал закинуть снасти, однако вовремя заметил неподалёку чьи-то вещи. «Жаль, придётся перебираться на ту сторону, а здесь клёв был лучше», — сокрушённо подумал Рэдди, однако не успел он двинуться с места, как у берега из воды выскользнула девушка, экипированная для подводного плаванья — во рту клапан дыхательной трубки, за спиной кроваво-красные крылья-жабры. Кроме этого, на девушке ровным счётом ничего не было. Рэдди опустил глаза и почувствовал, что краснеет.

«Что с тобой, парень», — спросил сам себя Рэдди, он бывал на Сирии-Аманде и видел там на гигантских коралловых пляжах не меньше миллиона девиц, одетых куда как вызывающе. Совсем одичал.