Кандидат

То, что случилось с Рихардом, словно оборвало в Рэде какую-то натягивавшуюся с каждой минутой струну. Она начала звучать в нём, сначала басовито, потом всё тоньше и тоньше, с самого их прибытия на орбитальную платформу. Была в ней какая-то надежда на будущее, на что-то новое, которое поможет ему разрешить проблемы с самим собой, договориться о чём-то с окружающей действительностью. И вот теперь, Рихард жив и скоро будет здоров, но внутри Рэда словно засела какая-то новая заноза, безнадёжное ощущение полного провала, чувство собственного бессилия, уже почти привычным эхом возвращаясь к нему из спрятанной в нём пустоты.

Он ещё вчера думал, что всё будет хорошо, но теперь он не мог даже вспомнить, что при этом имел в виду.

Обхватив голову, Рэд попытался, было, усилием воли прогнать мятущиеся мысли, направить их в русло более насущных проблем, но даже не успел сосредоточиться — позади кто-то мягко кашлянул.

Обернувшись, Рэд увидел Исили, переодевшуюся в мягкий белый сарафан, непривычно распустившую волосы, свежую и улыбающуюся. Рэд поспешно поднялся.

— Ты ото всех убежала?

— И ты тоже. Скажи мне, Рэд, это правда, что, помогая мне, вы нарушили какие-то свои правила, которые вам строжайше запрещено преступать?

Рэд внимательно на неё посмотрел, но напрашивающегося вопроса задавать не стал.

— Да. По возвращении нам придётся держать ответ перед нашими набольшими. Но это ничего. Главное, что ты здесь. Остальное неважно.

Исили не заметила скользнувшей по его лицу улыбки. Как сейчас далеки были эти смешные проблемы. Её же лицо было по-прежнему нахмуренным, Исили что-то терзало.

— Я не понимаю, Рэд. Так нельзя. Вы — сильные, храбрые, добрые, нежные друг к другу, да и ко многим другим люди, и после всего этого помощь другому человеку, попавшему в беду — может считаться проступком? Да кому достанет злобы назвать такое зазорным?!

— Не зазорным, — покачал головой Рэд, — запрещённым. Нам нельзя вмешиваться. Видишь, я даже не могу тебе сказать, кто такие «мы», дабы не нарушить самые страшные свои обеты, одно можно сказать точно — если мы начнём помогать отдельным людям на каждом из миров, мы ничего не сможем… нас очень мало, творить добро, даже кажущееся неоспоримым — слишком тяжёлая для нас ноша, нам бы только успеть выполнить свой непосредственный долг, на нас и без того, порой, лежит слишком большая ответственность.

— Это тяжело — иметь возможность, но не иметь права помочь?

Рэд опустил руки и глухо что-то пробормотал. Потом вдруг отчеканил:

— Большинство людей на этой планете, к сожалению, даже не подозревает о существовании подобной загадки. Люди — разные, и зачастую они разные в заметно худшую сторону. Там, откуда мы прибыли, всё не так.

— И потому вы считаете, что поэтому мы не достойны вашей помощи?

Рэд сперва чуть не отшатнулся, но потом взял себя в руки.

— Это не так. Любой достоин помощи. Люди смертны, а потому имеют право на счастливую жизнь, кем бы они не оказались. Не у всех негодяев была возможность стать иными, не каждый глупец стал таковым по своей воле. Другое дело, что не всякий выбор — на пользу человеку. Однако, в любом случае, судить об этом не мне. Мы лишены вашего выбора вовсе.

Он сделал пару шагов туда-обратно по каменным плитам, словно борясь с самим собой. Вопрос Исили сделал его похожим на загнанного в угол смертельно опасного зверя. Опасного в первую очередь для самого себя. Свобода выбора всегда была для него больным местом. Выбирал ли он сам в собственной жизни хоть что-нибудь?

— Однажды мне случилось оставить двадцать пять человек… детей, старшему из которых было не больше десяти лет, умирать в темноте, грязи, холоде и сырости. Умирать под стоны других больных, умирать долго и мучительно. И я имел возможность им помочь, но не помог. Тьма его подери, этот Закон, если бы на моём пути стоял только он, я бы, не задумываясь, его переступил. К несчастью, помочь ни в чём не повинным детям мне помешал тот факт, что минута моего промедления могла привести — да что там, с гарантией приводила к сотне, тысяче смертей в другом месте. И я выполнил свой долг — поспешил поступить лучшим образом, спасти большинство, оставив других умирать… я их и сейчас помню. Каждого. Но и это не самое страшное. Однажды в наших руках лежал целый мир, подобный вашему. И мы не смогли ему помочь, просто не сообразили, как нам это сделать.

Исили стояла, широко раскрытыми глазами глядя на Рэда. Вопрос рвался из её груди, но она промолчала. Он не может ей сказать, кто он. Он не может ей сказать, откуда он. И не в её праве испытывать крепость его обетов.