Кандидат-лейтенант

За грудой, на подъеме, Степан различил стремительно убегающие задние светлячки и два светлых пятна на дороге. Машина, обогнавшая Степана, включила фары и облила резким светом розовые и желтые цветочки на уносящемся «фольксвагене». Фольксвагене? Что же?..

— Вам стоп! — приказала ниточка. — Вам стоп. Осмотрите место происшествия. Доложите обстановку.

Йерг, слава богу, спал. Пусть спит.

Выехав на обочину метрах в ста за грудой, Степан дал задний ход и почти вплотную подъехал к месту аварии. Обернувшись вслед уходящим машинам, он не увидел их огней. Они уже скрылись за гребнем очередного холма. Ушли.

Стояла тишина. Мертвая тишина. Только что-то булькало. Между подошвами и бетоном противно скрежетал гравий. Знобило. Сыро. И подташнивало. От происшедшего.

Перед Степаном в темноте, покосившись набок и вперед, высился огромный длинный автофургон. На боку автофургона светящейся краской было написано «БУХАРА». Тот тряпковоз? Быть не может! Степан прошел вперед вдоль «БУХАРЫ» и не сразу понял, почему шоферская кабина фургона так бесформенна и велика. Как так могло?.. Что-то сложное и громоздкое прянуло сверху на кабину, раздавило ее, словно спичечный коробок, и так и осталось там, наверху, распластанное, как хищная птица, пригвоздившая к земле еще трепещущую добычу. Передние баллоны автофургона лопнули, он ткнулся, исковерканной мордой в развороченную бетонную плиту дороги.

Степан бессознательно протянул руку, чтобы потрогать, и больно ударил пальцы о невидимый во тьме торчащий кусок металла.

Только тут он вспомнил, что у него есть в багажнике дорожный фонарь. И надувная кукла. Она ему теперь будет телом. Йерга на всякий случай надо оставить в машине.

Он побежал было за фонарем. И пришлось заставлять себя бежать — ноги не слушались, ему казалось, что он вот-вот упадет.

— Доложите обстановку. Немедленно доложите обстановку, — властно потребовала ниточка.

— Сейчас, сейчас, — торопливо ответил Степан, переходя в куклу. Сейчас.

— Кандидат-лейтенант, возьмите себя в руки, — приказала ниточка и, помолчав, повторила: — Доложите обстановку.

Степан осветил фонарем груду над кабиной и увидел, что это были смятые останки легкового автомобиля. «Тойота». Рыженькая «тойота». Она самая! Значит… Как же это могло получиться? Как это могло получиться? Как это могло…

И вдруг он понял. Понял! «Тойота» шла за «БУХАРОЙ». До последней секунды. А когда тому парню в ней стало ясно, что сейчас… И что он не успеет обогнать… и что есть шанс, что встречный прикрывающий, то есть он, Степан Левочкин, может не сработать… А он не сработал. Не сработал, дупло!.. Водитель ушел в «тойоту»… Перегруппировал свой внутренний запас в кинетическую… Метнул машину-себя вверх, вперед, обрушил ее на кабину «БУХАРЫ» и прихлопнул!.. А сам… А сам еще успел оттолкнуть «фольксваген» влево. Мамочка мамочка, сколько ж он успел! Сколько ж он успел!.. И вот он лежит на кабине… Неживой… Потому что всю энергию, всю энергию… И виноват в этом он, Степан, оставивший Вольфа без прикрытия.

А тот, в кабине «БУХАРЫ»?

— Энергию мне, — потребовал Степан. У него-то было время запросить, распределить. Эх! — Пятьсот килоджоулей. Еще пятьсот.

Чудовищная сила влилась в него, что-то сверкнуло в глазах. Он стал твердым. Напряженным. Всемогущим.

Повинуясь его приказу, останки «тойоты» со скрежетом приподнялись, отплыли немного вперед и плавно опустились на шоссе. Одним движением пальца Степан вспорол мятый верх кабины «БУХАРЫ» и отогнул его на сторону, как крышку консервной банки. Да, так и есть. Все сиденье залито желтой воскообразной массой. Это все, что осталось, что должно было остаться после того, как «БУХАРА» потерял способность сознательно управлять собой в мире, отстоящем от покинутого им на триста девяносто четыре года.

— Докладываю, — сказал кандидат-лейтенант. — Докладываю…

Может, все-таки жив?.. Тот, из «тойоты»…

Степан подошел к обломкам, выбрал взглядом. Смятую крышку багажника. Нарочито медленно прикоснулся к ней, всем своим видом показал, что хочет взять ее с собой. Выждал. Сколько он мог выждать? Секунд пять. Переполз или нет?.. Отделил крышку от обломков.

А вдруг «тот» не успел? Если ранен…

Он положил крышку на дорогу. Еще подождал.

Да пусть она лежит. Пусть лежит. У него еще есть время. Много времени. Минуты две.

— У вас не больше трех минут. К вам свернули. К вам свернули, — кричала ниточка.

— Вас понял. Мне пятьсот. И еще пятьсот. И еще…

Он шагнул к автофургону, напрягся и начал работать. Не должно остаться никаких следов. Никаких.

Темная гудящая сила бешеным потоком проносилась сквозь него и обрушивалась на дрожащую, оседающую тушу «БУХАРЫ». Где этот подонок достал такой ящик? Воздух наполнился удушающим запахом горелого металла, резины, масла. Полыхнул было разлитый бензин, но Степан прихлопнул пламя воздушным комком. Туша таяла на глазах. Все в азот, в неон! «Фиатик» в сторону, за обочину. В кусты. Йергу спать, спать. Крышку. Где крышка? Тоже за обочину… Дорогу расправить.