Кандидат на выбраковку

— Пока она мне пришлет, пройдет дня два или три. К тому же, когда я с ней разговаривал, она сказала, что сейчас в семье с деньгами проблемы. Я не работаю. Уезжая, я оставил ей денег, но за полтора месяца она все потратила. Дети все же.

Он меня убедил. В конце концов, чем я рисковал? Не могло же случиться так, чтобы он меня обманул. Он ведь на хорошо оплачиваемой работе работает.

— Возьми у меня в сумочке, — я указал на тумбочку. — В верхнем ящике. Только, у меня всего семьдесят пять рублей и больше нет.

— Да, да! Я знаю, — он открыл ящик и вытащил из сумочки все деньги, которые у меня были.

— Ты мне, правда пришлешь? — еще раз я переспросил, надеясь, что по моему вопросу он поймет, насколько это для меня важно.

— Конечно, пришлю. Не переживай!

— Пожалуйста, пришли! Не обмани! Мне взять не у кого. А мне тоже скоро домой нужно будет ехать. Я и так за эти два года ни копейки не потратил, — я вдруг обнаружил в своем голосе умоляющие нотки. Видимо, тоже самое заметил и Иван.

— Ну что ты ноешь? — раздраженно поморщился он. — Конечно, верну. Для меня это — копейки. Ты что думаешь, я из-за копеек стану кого-то обманывать?

После его слов я окончательно успокоился. В конце концов, он был мужчина, нефтянник, северянин, глава большой семьи. Мужики слово держат.

Иван уехал. Перед тем как распрощаться, он оставил мне свой домашний адрес. На тот случай, если понадобиться написать ему письмо с напоминанием о долге. «Но, ты не переживай. Писать письмо не придется. Деньги я пришлю без напоминания», — заверил он на прощание.

Happy birthday to you!

По странному совпадению мое переселение в другой мир было назначено и предпринято в день моего рождения. Мне исполнялось двадцать три и происходило это 23 августа 1988 года. Вместо поздравлений и именинного пирога меня ждала дорога в мой ад.

Август в Астрахани — жаркий месяц. А ехали мы часа два с половиной. Самое ближайшее для меня место «по профилю» оказалось в сельской местности, в Камызякском районе, в поселке Волго-Каспийском. Волго-Каспийский дом-интернат для престарелых и инвалидов. Поездка получилась мучительной, с двумя паромными переправами. Если учесть то, что в том году я перенес две операции и еще не вполне от них оправился, если учесть, что дороги в Астрахани оставляют желать лучшего до сих пор, а тогда это было… Каждый толчок на кочках и ухабах отдавался болью… Если добавить августовскую жару… В общем, поездка была настоящей пыткой.

Доехали мы к полудню. Жаркое солнце прокалило насквозь машину. Все мое белье было мокрым от пота, кожа невыносимо чесалась, от тряски ныл позвоночник, вдобавок разболелась и голова. Медсестра, сопровождавшая меня, пошла искать, кто бы меня принял.

Минут через пятнадцать вернулась. Врача не было. Никого не было. Дом-интернат находился в сельской местности и как раз в это время все разошлись по домам, на обед. Нужно ждать.

Прождав часа полтора, медсестра пошла снова. Вернулась она на этот раз уже через полчаса.

— Едем назад. Не принимают.

— Почему?

— Нет справки психиатра. Точнее — она есть, но нет печати, удостоверяющей, что ты нормальный.

— ???

— Едем. Она сказала, так положено.

«Она сказала» и «так положено». Ключевые выражения. Спорить бесполезно. Мы поехали назад. Тем же путем, по тем же ухабам и кочкам, по той же жаре. Никто, пока мы находились на территории дома-интерната, даже не вышел ко мне, чтобы посмотреть. Не предложил воды. Да, в общем-то, я и не хотел воды. Может быть, и хотел, но в то время уже не мог думать о воде. Ни о чем я думать не мог. Было пусто. Пусто, как будто что-то выгорело и в душе, и в голове. В больницу мы вернулись часам к пяти дня. В общей сложности в этот день я восемь часов провел в раскаленной машине.

Нас встретили с недоумением. Уже заканчивался рабочий день, и, отправляя меня утром в путь, увидеть меня вновь никто не рассчитывал. Вообще, в больнице я был нежеланный пациент. Во-первых, просто занимал койко-место, которое было нужно другим. Во-вторых, не очень хотелось врачам вообще видеть меня, после того «лечения», которое они учинили мне два года назад. Но я вернулся.

Печать поставили на следующий день, и я предпринял вторую попытку перемещения в пространстве на свое новое, и как я верил, последнее место жительства. На этот раз я летел вертолетом. Это была государственная премия. Не мне, конечно, а той растыке, которая забыла поставить печать на злополучной справке. Из-за капли чернил…

Меня на машине довезли до аэропорта, там, через заднюю дверь, загрузили в брюхо этого железного насекомого. Я впервые летал на таком «чуде техники». Вертолет был небольшой, предназначенный для перевозки больных из сельских районов в областную больницу. Так называемая «Санавиация». Шум стоял такой, что заглушал все, даже мои собственные слова, которые я пытался говорить медсестре, грустно улыбаясь. Видно не было ничего. Я лежал на носилках, которые стояли на полу вертолета, сильно чувствуя вибрацию.