Каникула <Дело о тайном обществе>

– Представь, у нас тут даже специальные ночные автобусы ходят. В народе их ласково прозвали «совами».

– А я слышал, что этот транспорт для полуночников зовут buho.

– Да, все точно.

– Прости, но разве buho это не «филин»?

Вероника рассмеялась. Как показалось Глебу, через силу. Последнее замечание ее явно задело.

– Извини, я уже и забыла про твой лингвистический дар. К тебе же иностранные языки всегда сами липли.

«Как бабы к Рамону», – чуть было не вставил Глеб, но сдержался. Вместо этого он сказал:

– Не обижайся. У тебя отменный испанский.

– Я, между прочим, здесь живу уже тучу лет. А тебе достаточно потрындеть тут с местными месяц-другой, и тебя уже фиг отличишь от коренного мадридца. Эх, мне бы так!

Пытаясь загладить свою нечаянную оплошность, Глеб предложил верный путь к примирению:

– Выпить хочешь?

Несмотря на то, что, по словам Вероники, число баров на душу населения в Испании выше, чем в любой другой стране мира, свободного места за столиком отыскать не удалось. Они устроились за стойкой бара и заказали по бокалу риохского. Заказ был исполнен почти мгновенно.

– За что пьем? – спросила Вероника.

– За тебя, конечно. Скажи, ты здесь счастлива?

Прежде чем ответить, Вероника успела сделать пару глотков.

– Если ты спрашиваешь меня о том, хочу ли я вернуться, то ответ – «нет». Да и Йоське здесь очень комфортно.

– А как же мама?

– А что мама? Я звала ее сюда уже сто раз – она ни в какую.

– Но ты ведь теперь одна, без Рамона…

Вероника слегка наклонила голову вбок и прищурилась.

– Стольцев, если ты окольным путем хочешь узнать, есть ли у меня мужчина, то это не твоего ума дело. Понял? А за меня не беспокойся – я уже большая девочка.

Замолчав, Глеб приложился к бокалу. Ммм! Испанцы, обсуждая достоинства темпранильо, не зря говорят, что это вино соп сиегро – то бишь «с телом». Надо сказать, даже сами виноделы и те до сих пор так и не пришли к общепринятому определению этого расплывчатого термина. Ясно только, что речь тут не столько о букете и аромате, сколько об общей полноте вкуса. Так или иначе, а этот риохский темпранильо определенно был с «телом». Да еще с каким!

Глеб несколько секунд посмаковал напиток во рту, а затем представил его в виде обнаженной красотки, дефилирующей по подиуму. Причем это была не какая-нибудь там костлявая «вешалка», а настоящая «бельевая» модель с самыми соблазнительными и упругими формами. Примерно такими, как у Вероники.

Разговор не клеился, да и начала сказываться усталость. Они рассчитались и молча побрели домой по неестественно многолюдным улицам. Глеба всю дорогу не оставляло ощущение, что какой-то невидимый режиссер, снимающий ночную сцену неведомого фильма, по ошибке здорово переборщил с массовкой.

Вот и знакомый подъезд. Первым делом Вероника отвела Глеба в небольшую комнату без штор.

– Это бывший кабинет Рамона.

– А что тут теперь?

– Пока ничего. Так что ты вполне можешь устроиться здесь на тахте. Годится?

– Вполне.

Было видно, что кабинет Гонсалеса обставлялся исключительно его хозяином.

Красота была безжалостно принесена в жертву практичности – сплошные стеллажи с книгами и безликие коробки с архивами. Единственным украшением комнаты служили несколько огромных фотографий с острыми моментами футбольных матчей.

На одном фото зубастый Рональдо со зверским оскалом на лице забивал гол Оливеру Кану, вытянувшемуся в кошачьем прыжке на фоне бразильского флага, взметнувшегося на трибуне. Надо же, Глеб и не знал, что Рамон был таким заядлым болельщиком. Испанец, однако.

Лишь одно изображение не имело никакого отношения к футболу. Это была фотография маленького Хуана Гонсалеса, сидящего на закорках у улыбающегося отца.

Нежно погладив пальцами стекло, Вероника вздохнула:

– Жутко скучаю по Йоське. Ты даже не представляешь, какой у меня растет классный парень. Настоящий мужчина, даром, что маленький.

– Так может, следовало взять его с собой?

– Нет, пусть пока побудет у бабушки. Мне так спокойнее. – Вероника рассеянным жестом провела руками по волосам. – Ладно, поздно уже. Постельное белье в шкафу, полотенце в ванной. Если захочешь чайку на сон грядущий или чего-нибудь покрепче, и то и другое найдешь на кухне. И не забудь включить кондиционер, а то сдохнешь – сегодня днем было плюс тридцать девять. Спокойной ночи.

* * *

Стольцеву всегда плохо спалось на новом месте. А уж по соседству с часами «Густав Беккер» и подавно. Он, разумеется, не стал рассказывать Веронике ни о том, как после их разрыва с упорством маньяка пытался выяснить, какую же мелодию отбивали часы, с которыми связано столько блаженных воспоминаний, ни о том, каким странным образом нашел ответ.

Как-то раз, впервые приехав в Лондон, Глеб, гуляючи по Ист-Энду, услышал колокольный звон, точь-в-точь повторявший бой, заложенный в механизм «Густава Беккера». Выяснилось, что это звонят колокола церкви Сент-Мэри-ле-Боу.