Каникулы

Проснулся Пахом позже всех. Серега уже священнодействовал у плиты под байки неунывающего Ильи. Как известно, тяготы жизни делают характер людей еще более жизнерадостным. Позвенев уличным рукомойником и побрызгав на лицо и шею холодную утреннюю воду, Пахом кое-как вытерся и зашел в домик, шумно зевнув, чем, вероятно, распугал последних мышей. Говорили только Серега и Илья. Мололи всякую чушь.

— Ну, что, братцы кролики, за работу! Труба, как говорится, зовет!

Серега потер ладони. Улыбнулся и подмигнул Пахому.

— А где праздник на лице, полностью лишенном всякого интеллекта? — воскликнул Серега. — С чем день начнешь, с тем и закончишь!

Все присутствующие поняли, что он имеет в виду не свое лицо. И были очень этим довольны.

— Тяжелый ты человек, Пахом, если не умеешь радоваться каждому новому дню. Нет в тебе оптимизма и такого легкого радостного дембилизма, который придает вкус жизни. За стол, господа! И затем, как говорит наш командир, работать, работать и работать, поскольку, если бы живые существа не работали, то Земля была бы не планетой людей, а планетой лошадей. И к тому же с завтрешнего… нет! Скорей с послезавтрешнего дня нам предстоит учиться, учиться и учиться, за исключением некоторых лиц, которые, даже учась, ничему не учатся. Я имею в виду…

— Я своё отучился, — с полным ртом пробормотал Илья. — Учеба мозги сушит.

За окном было тихо, ясно и солнечно. Листья еще не начинали желтеть, то есть лето вроде бы продолжалось. И мухи летали по-летнему.

— Теперь я сам могу хоть кого учить, — чавкал Илья. — Могу организовать мастер-класс.

— Ну, да! Открой курсы молодого бомжа! — хотхотнул Серега. — Мы с Пахомом обязательно запишемся. Может быть, пригодится.

— Как там эти? — спросил Пахом у вышедшей из-за занавеси Риты, которая вынесла бинты.

Она посмотрела поверх его головы в окно, там шелестел темно-зелеными листьями высокий куст ирги. Он был выше дачки.

— Идут на поправку. К вечеру к ним вернется осознание реальности. Это будет сопровождаться дискомфортными ощущениями в области паха, — сухо докладывала Рита. — Такая тянущая боль.

— Конструкцию надо довести до блеска! — проговорил Серега. — Вот с нее сейчас и начнем! Переходим в распоряжение Кулибина!

— Ага! — кивнул Пахом, без всякого аппетита жуя сардельку.

— А конкретно, что нам делать, генеральный конструктор? Расставь точки над и!

— Разбираем конструкцию и всё раскладываем по коробкам, — вяло проговорил Пахом.

— Зачем? — удивился Серега. — Всё увезем за два рейса. А разберем, потом долбайся на месте, теряй время, почем зря. А там у нас времени будет в обрез. Всё надо сделать мухой! Там некогда будет!

— Не будет двух рейсов! Будет только один. Загрузим всё сразу!

— Ну, один так один! С профессионалами спорить, себе дороже. Нужно только безропотно подчиняться их приказам. Что мы и делаем!

Втроем они демонтировали конструкцию, разобрав ее до последнего винтика и сложив всё по коробкам. Серега постоянно ворчал, что они занимаются ерундой, но свою работу делал. Работал он в перчатках.

— Пахом! Я не пойму две вещи, — сказал он, — Почему ты такой угрюмый? Может, ты считаешь, что план наш сорвется. Но уже всё готово! Всё получится от и до! Не надо сомневаться! Сегодня у нас будет праздник. И потом. Почему мы все разбираем до винтика? Зачем мы делаем лишнюю ненужную работу? А потом всё заново собирать? Увезли бы за два рейса на двух машинах. Меньше долботни на месте. А потом всё опять закручивай, закрепляй, проверяй! Пахом, ну что ты такой неуёмный! Фигней не майся! Чего ты навыдумывал?

Подошла Рита. Лицо у нее какое-то было серое. И очень скучное.

— Что-то с Максимовым пошло не так! Надо бы «скорую». Я боюсь, ребята! Осложнение! Я поставила укол, но…

— Я не узнаю тебя, Рита! — воскликнул Серега. — Ты думаешь, о чем ты говоришь? Какая тебе «скорая»?

Он постучал себя по голове. Сегодня его все огорчали, кроме Ильи, который был немногословен. Сереге он явно отдавал предпочтение.

— Вызвать «скорую»! Ты что совсем?

Серега истерично рассмеялся. Развел руками и наклонил голову.

— Да давайте сразу пойдемте в полицию с чистосердечным признанием! А? У меня там друг и коллега Филиппов-старший. Может быть, по блату хоть почки не отобьет. Отделаемся легкими телесными повреждениями. Здорово же? Так же?

— Он несколько часов может потерпеть? — спросил Пахом. — Ну, хотя бы пару часиков?

На Риту он упорно не смотрел. И спрашивая, разглядывал свои ладони, как будто там была заноза. Руки были в масле.

— Может и потерпеть. Поставлю ему укол.

— Тогда загружаем их! — скомандовал Пахом голосом, не допускающим неповиновения.

Серега и Илья остолбенели. Переглянулись между собой.

— Что происходит? — спросил Серега. — Если план поменялся, почему меня не поставили в известность? Или я уже не при делах? Пахом! Почему ты молчишь? Рита! В чем дело? Да объясните же!

— Пойдемте выводить их! — сказал Пахом. Первым направился в дом.

— Чудны дела твои, Господи! — воскликнул Серега, сложив ладони у подбородка и задрав голову. Может, надеялся там увидеть облик.

— Не богохульствуй! — рявкнул Илья. Погрозил ему пальцем.