Каникулы бога Рандома 2

Махнув рукой, я отправился к Дезику, чтобы посмотреть, как он себя чувствует, и заодно выяснить, что он хотел сообщить Бухарычу. Или о нём.

Как и предполагалось, Церберу было плохо. Очень плохо. Потому что там, где у человека болит одна голова, у него болят все три. Даже представлять не хочу, каково это.

Благо, Жданов, проснувшись, после божественного посыла Бухарыча, уже озаботился состоянием нашей домашней псины и состряпал ему утреннее зелье. Однако, Дезику всё равно было не очень. Ну ничего, как говорится, сам виноват.

— Привет, — сказал я, наблюдая, как одна пасть лакает рассол, вторая минералку, а третья — тёмное нефильтрованное пиво. — Расскажешь, что ты вчера по поводу третьего бога-то плёл?

— А я что-то плёл, да? — с виноватым выражением на всех трёх мордах спросил он. — Просто вообще вечер не помню. Только помню, что Оралиус приходил, и всё.

— Ну потом, мы с Бухарычем внизу сидели в подсобке, так ты туда за добавкой пришёл и уснул, — ответил я, глядя, как виноватое выражение становится ещё более глубоким. — Пришлось мне тебя обратно тащить.

И тут до Дезика дошло, что я сказал, и он буквально воспрял духом.

— Бухарыч тут? — и это тоже всеми тремя пастями, перебивая друг друга.

— Да, — ответил я, морщась от лишнего шума. — Только говори как-нибудь по одному, пожалуйста.

— Да-да, конечно, — ответила мне средняя голова, а левая показала язык и отвернулась. — Просто мы вчера обсуждали, как можно вернуть крылья Кьяре.

— А вот это уже интересно, — кивнув головой, ответил я и присел рядом с Цербером. — Рассказывай.

— Так вот для этого нам нужно было не так много ингредиентов, — ответил Дезик, сосредоточившись на том, что говорил. — Основная часть их есть в наличии. В частности, инкуб, который может «научить» крылья. Это значит, что он будет находится рядом и даст Кьяре ощущение этих самых крыльев за спиной. Но самое трудное, что было необходимо, это вмешательство трёх богов. На немного разных уровнях, ну и их благодать, соответственно.

— Ага, — кивнул я и погладил Дезика попеременно по каждой голове. — Ты в курсе, что ты — очень хороший мальчик?

— Ещё раз намекнёшь, что я — псина, и я тебя покусаю, — ответил тот, притворно оскалившись.

— Вот-вот, — усмехнулся я и погрозил ему пальцем. — Покусаешь. Ладно, не гавкай, я же о чём говорю-то? Я поговорил с Бухарычем, и он остался у нас. Так что уже вечером сможем провести обряд экзорцизма.

— А благодати-то у тебя хватит? — с натуральной издёвкой, видимо, ответом за мои предыдущие подколки спросил он. — Там точно не меньше половины шкалы потребуется.

— Тьфу ты, — я прикусил нижнюю губу, а затем вспомнил свои мысли насчёт лотереи. Теперь надо было форсировать её совершенно точно. — Но я исправлю эту ситуацию.

И, повернувшись спиной к Дезику, я украдкой подтянул рукав. Чуть более десяти процентов. Это, конечно, не плохо, но далеко не половина. Ничего, ради дона Гамбино и его внучки стоит и поднапрячься.

Спустившись в гостиную, я обнаружил Карлито за утренним кофе. Внучка всё ещё находилась на попечении Жданова, видимо, не очень хорошо себя чувствовала.

— Дон Гамбино, доброе утро, — проговорил я, присаживаясь рядом.

— Рад приветствовать тебя, — ответил он и широко улыбнулся. — Должен заметить, что никогда не думал, что в России может быть такая замечательная погода! — проговорил он.

— Это точно, — согласился я и тут же вспомнил, что обещал моему итальянскому гостю. — К сожалению, нашу поездку на юг придётся немного отложить.

— Это не страшно, — тот махнул рукой. — Не поверишь, наслаждаюсь жизнью, как никогда до этого. Всё-таки близость смерти всегда обостряет вкус жизни.

— Собственно, это же из-за меня произошло, — я склонил голову, признавая некую часть своей вины. — Поэтому я постараюсь вылечить твою внучку, Карлито. Это вопрос чести. Но для этого придётся немного подождать. Ты не против?

— Ради внучки я готов на всё, — дон Гамбино развёл руками, показывая, что говорит совершенно искренне.

— На всё не надо, — ответил я, по-дружески положив ему руку на плечо. — Только пару дней подождать.

* * *

Центральную композицию в холле выставочного зала пришлось поменять полностью. Силикона настояла на том, чтобы на главном плане находился трон, на котором она и будет восседать.

— Уж не знаю, что у вас тут будет за выставка, — хлопая ресницами, проговорила она Строганову после знакомства тоном уверенной в себе блондинки. — Но я на ней буду главным экспонатом. Вот тут на троне мне нужна будет подушечка, да… подлокотники пошире, ну для рук моих чтобы были. Да… потом ещё подставку под шампанское пожалуйста. И ещё… — она задумалась и посмотрела в глаза коллекционеру. — А не знаете ли, можно заказать лабутены пятьдесят седьмого размера?

— Я не знаю, — ответил тот, пожав плечами. — С этим вопросом, полагаю, вам Дарья поможет. А остальное будет учтено обязательно.

Силикона была, мягко говоря, ошарашена. Ей всегда, в основном, приходилось доказывать, что ей что-то нужно. А тут любой каприз просто записывался в специальный файл, а затем исполнялся.