Каникулы малыша Николя

Конечно, много поспать нам не удалось. Был у нас один тип, который всё время плакал и говорил, что хочет обратно к папе с мамой. А другой хохотал и говорил ему, что он просто девчонка. И тогда тот, который плакал, ему врезал, и тут уж они оба заплакали, особенно после того, как командир им сказал, что если они не прекратят, то дальше поедут, стоя в коридоре. А потом один из наших достал из чемодана еду, у всех остальных тоже пробудился аппетит, и мы начали есть. Но, когда жуёшь, трудно заснуть, особенно если жуёшь печенье, потому что от него хруст и крошки. После этого некоторые начали бегать в конец вагона, а один ушёл и так и не вернулся. За ним пошёл командир, и оказалось, что он не вернулся потому, что у него захлопнулась дверь. Пришлось звать того мсье, который проверяет билеты, чтобы он открыл дверь, и все разволновались, потому что парень, который сидел внутри, плакал и кричал, что ему страшно и что́ ему теперь делать, если мы приедем на станцию, потому что тут написано, что запрещается быть внутри, когда поезд стоит.

В конце концов, когда парня освободили, он сказал, что провёл там время очень весело. Командир велел нам вернуться в свои купе, и тут вышла целая история: не так-то просто было найти своё купе, потому что все выскочили в коридор, и никто уже не знал, где чьё, все бегали и хлопали дверями.

Из одного купе высунул голову какой-то господин, совершенно красный, и сказал, что, если этот грохот не прекратится, он будет жаловаться в дирекцию железной дороги, где у него работает друг, занимающий исключительно высокий пост.

Мы все по очереди немного поспали, а утром приехали в Плаж-ле-Тру, где уже ждали автобусы, чтобы отвезти нас в лагерь. Наш командир потрясающий, он совсем не выглядел усталым. А ведь он всю ночь бегал по коридору, три раза открывал дверь в конце вагона, два раза доставал оттуда застрявших там наших и один раз того мсье, у которого друг работает в дирекции железной дороги, и мсье дал ему свою визитную карточку в знак благодарности.

В автобусе все кричали, и командир предложил: вместо того чтобы кричать, лучше бы нам спеть. Мы с ним спели потрясающие песни, одну про домик, там, высоко на горе, и другую про камни на всех дорогах. А потом командир сказал нам, что, честно говоря, ему больше нравится, когда мы кричим, чем когда поём, и тут мы наконец прибыли в лагерь.

Я был немного разочарован. Лагерь у нас красивый, конечно: есть и деревья, и цветы, но палаток нет. Очень жаль, что мы будем спать в деревянных домиках, я-то надеялся, что мы будем жить в палатках, как индейцы, это было бы веселее. Нас привели на середину лагеря, где уже ожидали два господина: один совсем без волос, другой в очках, и оба в шортах. Господин без волос сказал:

– Дети, я счастлив приветствовать вас в лагере «Синем». Я уверен, что здесь вы прекрасно проведёте каникулы в атмосфере искреннего и открытого товарищества. Мы будем готовить из вас будущих мужчин в рамках свободно осознанной дисциплины. Меня зовут мсье Рато, я директор лагеря. Позвольте представить вам также мсье Жену, нашего завхоза, который иногда будет обращаться к вам за помощью, которую вы, конечно, окажете ему в его работе. Я надеюсь, что вы будете слушаться своих старших братьев, которые являются командирами отрядов и которые сейчас отведут вас в ваши домики. А через десять минут мы собираемся, чтобы отправиться на пляж на первое купание.

Тут кто-то закричал:

– Лагерю «Синему», гип-гип…

И все ребята ответили:

– Ура!

И так три раза. Очень смешно.

Командир отвёл наш отряд, все двенадцать человек из «Рысьего глаза», в домик. Он велел нам выбрать кровати, положить вещи и надеть плавки, а через восемь минут он за нами зайдёт.

– Ладно, – сказал один длинный тип, – лично я занимаю кровать около двери.

– Это с какой стати, скажите, пожалуйста? – спросил его другой тип.

– Потому что я первый её увидел и потому что я из вас самый сильный, вот почему, – ответил длинный.

– Нет уж, мсье, нет уж! – пропел ещё один тип. – Кровать около двери – моя! И я на ней уже сижу!

– Я тоже, я тоже уже на ней! – закричали двое других.

– Катитесь отсюда, а то я пожалуюсь! – закричал длинный.

Мы ввосьмером сидели на этой кровати и собирались начать лупить друг друга, когда вошёл наш командир в плавках, и повсюду у него были мускулы.

– Ну? – спросил он. – Что это значит? Вы ещё не в плавках? От вас больше шуму, чем от всех остальных домиков, вместе взятых. Поторопитесь!

– Это из-за моей кровати… – начал объяснять длинный.

– Кроватями займёмся позже, – ответил командир, – а теперь наденьте плавки. Все ждут только нас!

– А я не хочу раздеваться при всех! Я хочу назад, к папе с мамой! – заныл ещё один тип.

– Ну-ну, – стал успокаивать его командир. – Послушай, Полен, вспомни-ка, какой боевой клич у нашего отряда? «Отвага!» И потом, ты же теперь мужчина, а не какой-нибудь мальчишка.

– Нет! Я мальчишка! Я мальчишка! Мальчишка! – кричал Полен, а потом стал кататься по полу и плакать.

– Командир, – вмешался я, – я не могу надеть плавки, потому что мои папа с мамой забыли на вокзале отдать мне мой чемодан.