Каникулы на Эленмаре

— Детка, при боевой трансформации родовая руна изменяется, вместе с телом носителя и, следовательно, не может служить ключом. Для того, чтобы пройти через поле им нужно принять обычный вид, но это, к величайшему сожалению, невозможно, — выражение лица Явы я не видела — мешали маска и капюшон, но голос звучал печально.

Коридор резко ушел вправо и почти сразу за поворотом мы увидели фигуру в плаще. Женщина стояла неподвижно рядом с мерцающим полем. Там, за ним, на освещенной территории подземелья медленно двигались трое «проклятых». Неспешно, словно в замедленном режиме, они прохаживались вдоль стены, никак не реагируя ни на наблюдательницу, ни друг на друга. Снегирева остановилась недалеко от паломницы, но та не обратила на европейку внимания. Нам тоже пришлось прервать наш путь, потому что не смотря на одергивание и грозное шипение Хуньки, двигаться дальше Стелла не спешила.

Я тоже во все глаза рассматривала монстров, «проклятых воинов Эленмара». Не понимаю, почему их так боялись. Дарин в боевой трансформации выглядел намного внушительнее и опаснее. Эти же были скорее симпатичными, чем страшными. Да, огромное тело, кое-где покрытое шерстью, когти, выступившие на мощных плечах шипы, складки мембраны, похожие на сложенные кожистые крылья, внушительные клыки не делали их милыми, но и не пугали, более того — не отталкивали и не вызывали омерзения. Существа вызывали сочувствие. «Проклятые» напоминали больных амнезией. Потухший, затуманенный, полностью расфокусированный взгляд говорил о том, что существо просто потерялось во времени и пространстве. Они не помнили, кем были до трансформации. Передо мной стояли больные люди, которых по какой-то нелепой причине посчитали монстрами, приговорив к вечному заточению, вместо помощи. Неужели семье проще отдать родного человека в рабство, чем окружить его заботой и любовью? Ведь у каждого из тех, кто находится в подземелье есть кто-то близкий: мать, сестры, в конце концов братья и отцы, которые могут принимать боевую трансформацию тоже, раз не разделили их участь… Увиденное привело меня в бешенство. Получается, молчаливое согласие с незавидной участью родных, породило стерв, подобных Беллимам? Нет, так быть не должно! И не будет. Чего бы мне это не стоило.

— Действие проявителя не вечное! — зашипела Хунька. — Нам пора!

Схватив Снегиреву за руку, потащила ее вслед за подругой. Энфина молча замыкала нашу небольшую процессию.

— Они не монстры… Они просто больны… — прошептала европейка, едва мы отошли от паломницы на достаточно большое расстояние.

— Мне тоже так показалось, — согласилась я с ней.

— Полагаете, что можно вернуть им прежний вид? — оживилась энфина.

— Полагаю, что можно было не опускаться до крайностей и уж тем более не заточать родных людей, с которыми приключилась беда, в подземелье, изолируя от нормального общения. Тут кто угодно одичает и озвереет! — слишком резко ответила я.

— Ты… обвиняешь меня, птенчик? — ахнула Яванна.

— Я обвиняю вас всех, бабушка. Обвиняю в черствости и малодушии, обвиняю в бездействии. Вместо того, чтобы помочь своим близким преодолеть сложную ступень в жизни, вы обрекаете их либо на рабство, либо на вечное одиночество в образе зверя.

— Что ты говоришь, Аленька!

— Твой брат — Глерос. Разве не было бы ему проще и легче, останься он в родном доме? — наверное зря я все это высказывала Яве, но сдержаться уже не могла.

— Я любила своего младшего брата и помогла бы ему в любой ситуации. Не буду оправдываться и, возможно, ты во многом права, птенчик. Сейчас, после твоих слов, многие вещи для меня стали очевидны, но, боги! Как же поздно! Слишком поздно для Глероса. Скажу лишь одно — когда мужчина принимает решение, он уходит молча, никого не предупредив об этом. Я ничего не знаю о кодексе воинов. Может ответы в нем?

— Прости меня, — я порывисто обняла бабушку. — В любом случае, мне непозволительно так разговаривать с тобой. А с кодексом и с «проклятыми» нам еще предстоит разобраться. Вместе. Не бывает безвыходных ситуаций.

— Глероса готовили к обряду с Энель. А на утро, когда обряд должен был состояться, брат исчез. Только через неделю от наставников Храма пришла весть, что подземелье пополнилось еще одним «проклятым». Я ходила сюда каждый день в надежде различить знакомые черты, но увы — все было напрасно, — тихо прошептала энфина.

— Прости.

— За что ты просишь прощение, птенчик?

— За то, что заставила тебя еще раз все это пережить, — твердо ответила я.

— Мы торопимся! — прикрикнула на нас Хунька. — Сейчас не время для семейных разборок. Верник, ты сама мне говорила, что проблемы решаются по мере их поступления. Так будь последовательна!

— Буду, — усмехнулась я, поспешив за красными лучиками.

Буквально через километр пути направление лучей изменилось. Навигатор упрямо говорил, что наш путь теперь лежит туда, в темноту за силовое поле.

— Черт! — в сердцах выругалась я. — Нужно было запастись фонариком!

— Что бы вы без меня делали? — усмехнулась Хунька, извлекла фонарь и вручила его мне. — Расходуй экономно там заряда на три часа.