Каникулы на Эленмаре

Горькая слезинка перекатилась через переносицу и капнула Феоклу на грудь. Робот напрягся, даже имитация дыхания сбилась. Или мне только показалось. В любом случае, как бы заносчивый Фингорм ко мне не относился, у меня всегда есть Феокл. И с ним я могу творить любые вещи!

— Феклушенька, — тихо пробормотала я, проводя ладонью по его животу туда, ниже… где технологически все всегда готово. — Сегодня я называю тебя Фингормом или Фином.

Судорожный вздох стал мне ответом и вот это уже совсем меня насторожило. Окончательно.

— Феклушенька, золотой мой, — вкрадчиво прошептала, озаренная внезапной, неприятной догадкой, — а выключи-ка режим «имитация жизни».

Постольку поскольку я продолжала лежать на обнаженной груди хитрого, ушастого «робота», то отчетливо услышала, как внутри что-то заклокотало и забулькало, а потом и вся грудная клетка подо мной затряслась. Он что? Смеется?

— Не могу я выключить этот режим! Ну не могу! — ржал ушастый. А я… Я!!!

— Ты куда моего Феокла дел? — зло спросила я, отскакивая от него, словно от ядовитой змеи. Маневр не удался. Меня сграбастали в полете и вернули на место. Вернее, попытались вернуть, хотя я брыкалась не меньше дикого мустанга, впервые почувствовавшего на себе седока.

— Да, успокойся ты, — продолжал смеяться эленмарский лжец, удерживая меня за руки, — ничего с твоим карманным вибратором не случится! В кладовой отдыхает.

— Вибратором?! — Он по прежнему держал мои руки, зато ноги-то были свободны.

И я пнула. С всей дури. По коленной чашечке. Дури во мне оказалось много, потому что Фингорм освободил мои запястья, скривился от боли, потерев ушибленное место, и заорал:

— Знаешь, почему ты одна? Потому что нормальная женщина не избивает мужчину, имевшего желание и неосторожность залезть к ней в кровать! — Да, это было подло. Это было низко. Это был удар по моему самолюбию.

И я, наверное, разозлилась бы, если где-то в душе не была бы с ним согласна безоговорочно и полностью. Альку личной жизни учу, а у самой этой жизни и в помине нет. Но сдаваться этому ушастому нарушителю моего спокойствия не собиралась. И реветь не буду. Вот не дождется!

— А мужчина не пробирается в постель к женщине, которую уважает, тайком. Да еще и прикидываясь ее биороботом! Он ухаживает, добивается и вообще… — орала на него в ответ.

— Как за тобой ухаживать, когда ты от меня бежишь, едва завидев в коридоре Академии? А если нам все же удается пересечься, то делаешь вид словно мы не знакомы или, вообще, будто увидела что-то весьма и весьма тебе неприятное! — не остался в долгу ушастый гад. Ничего. Мне тоже есть, что тебе сказать. Слишком долго я все это держала в себе.

— Умные мужчины не обнимаются с другой в людном месте, после того, как целовали понравившуюся им женщину! — выпалила я, уже готовая разревется. Странная у нас была поза. Мы стояли на коленях напротив друг друга и самозабвенно ругались, выплескивая все свои обиды.

— Так вот что изменило твое отношение ко мне… — как-то задумчиво пробормотал эльф.

— Ты даже не отпираешься! — было обидно. Правда.

— Умные женщины, Хуня, никогда не делают выводы только на основании увиденного! — ничего себе! Я даже в первую секунду не нашла что на это ответить. Зато во вторую нашла. А на третьей секунде у меня было десять вариантов ответов. И готова поспорить, ни один из них Фингорму не понравится.

— Хочешь сказать, что я дура? — огрызнулась я.

— Перестань говорить глупости, — спокойно возразил он.

— Я собственными глазами видела, как спустя несколько минут после нашего поцелуя, ты обжимался в столовой с какой-то шваброй! Или скажешь, что у меня галлюцинации? — нет, не орала — шипела на него.

— С кем? — опешил Фингорм.

— Не важно с кем! Важно, что ты ее обнимал и это видели половина курсантов Академии! — я так разволновалась, что даже дыхание сбилось и воздух со свистом вырывался из легких. — И после этого ты заявляешь, что мои глаза врут?

— Хуня… — Фингорм рассмеялся, — ты дура, Хуня. Какая же ты дура!

Ну, нет! Этих оскорблений моя душа уже выдержать не смогла. Он гад, а дура я? Каков подлец! Негодяй! Мерзавец! Предательские слезы все-таки хлынули из глаз, ставя меня в еще более неудобное положение перед Фингормом. Смахнув их рукавом форменной куртки, которую я так и не сняла, когда заваливалась спать, попыталась соскочить с кровати и уйти. Пусть один тут лежит и упивается своей продуманностью и умом, а мне просто нужно успокоиться. Вот я успокоюсь и тогда… Но покинуть поле боя мне не дали. Фингорм Беллим оказался быстрее. Он подмял меня под себя, прижав к кровати, и сказал:

— Какая же ты дурочка, Хуня! — Гад! Вот гад и все! Задергалась пытаясь вырваться, но удерживали меня сильно. А потом жесткие губы коснулись моих, нежно. Потом снова… и еще раз. А в перерывах между поцелуями он шептал мне что-то, что я не могла осознать в полной мере, — глупая… конечно, ты увидела… и не спросила… и не сказала… противная девчонка! Вредная! Сладкая…