Каникулы на халяву или реалити-шоу для Дурака

– Господин Тутанхамон, - предвосхитил очередной вопрос фараона Эйе, - мы с Хоремхебом спали. Честно-честно, в одной комнате спали!

– И на одном ложе, - ухмыльнулся фараон, взявшись обеими руками за длинную трость, и, хихикая, уткнулся лбом в ее наконечник.

А вот теперь Иван Дурак, будь он сейчас в погребе, заметил бы: 'В каждой шутке есть доля шутки'. Оба покраснели до кончиков ушей и топтались на месте, желая заорать на весь дворец: 'Он раскусил нас, негодник!'

Тутанхамон многозначительным взглядом окинул этих двоих, мол, понятно все с ними, почему не выспались, и еще много интересного из их жизни понятно. Надо будет рассказать уважаемой Мутнеджимет[33], что ее папочка вытворяет. Только не ясно, зачем этим двоим Кия далась. Особенно Хоремхебу. Половина непотребных картинок на домах в бедных кварталах как раз про благодарности Кии военачальнику[34], а оказывается… Но… их проблемы.

– Так, с этими понятно, - отмахнулся фараон от смущенной парочки и обратился к жрецу, - проводите меня, господин Сехемра, к Чиби, поймавшему Ивана Дурака. А по дороге расскажите, кто вам троим-то успел столько наплести?

Фараон на пару с ним поднялся в коридор, за ними последовали и стражники, и пристыженные Эйе с Хоремхебом. Сехемра указал в сторону комнат для прислуги, а сам, сославшись на неотложные дела в храме, был таков. Как только жрец-доносчик скрылся из вида, фараон остановил всех остальных и сказал:

– Отбой! Что-то мне не интересно с Чиби общаться.

Эйе с Хоремхебом переглянулись. Хмм, что-то странно ведет себя их господин. Но воля фараона превыше всего.

– Всё! Разошлись по домам! - скомандовал он.

Вскоре все стало ясно. Но коридору в сторону компании 'следователей' легкой походкой шла Анхесенпаамон. Когда-когда, а при общении с любимой женой владыку положено оставить наедине. И все четверо бросились врассыпную и вскоре скрылись из вида. Не факт, что они не подглядывали из-за угла и не наматывали на ус, сотворяя очередную сплетню о любви Великих, которую через два дня нарисуют в виде комикса на стенах чьего-нибудь сарая.

Фараон вытянул руку вперед, и маленькая ладонь царевны опустилась на его огромную пятерню.

– Ты… убил его? - дрожащим голосом спросила Анхесенпаамон.

– Нет, он сбежал, - он был больше, чем просто спокоен.

А на лице царицы был больше, чем страх. На ее черные выразительные глаза навернулись слезы. Девушка крепко обняла мужа за талию и прижалась головой к его груди. Он положил ей свободную от трости руку на плечо. Быть высоким среди низкорослых - не самое лучшее.

– Да успокойся ты, никто тебя не убьет и твоих сестер не тронет, поняла?

Она подняла заплаканное лицо и жалобно посмотрела мужу в глаза. Такой уверенности и непреклонности она еще ни разу не видела в его взгляде. Даже когда вся семья уезжала из Ахетатона, и когда Тутанхамон заключил договор то ли с хеттами, то ли с ассирийцами насчет полуострова, он не был таким. А сейчас, когда страшный варвар грозился убить всю семью, он спокоен и холоден.

– Правда?

– Обещаю, да будут Боги свидетелями моих слов! Иван Дурак тут не причем. Он слишком добрый, чтобы быть убийцей.

Он прижал жену к груди так крепко, что у нее замирало дыхание. Трость упала на пол. Анхесенпаамон смотрела в сторону, туда, где открывался вид на сады и город. Он наклонил голову и поцеловал ее в лоб.

– Ты меня не любишь, Тутанхамон, иначе бы в губы целовал, - грустно сказала она.

Да, фараон не любил свою супругу. Его женили на ней в восемь лет, а порешили, что Ахесенпаамон - его единственная и неповторимая суженая, и того раньше, в день его появления на свет. Когда они поженились, был еще жив отец, а ей тогда только исполнилось десять лет. Она старше его на два года, в детстве эта разница очень сильно ощущалась. Было время, когда не он, а она наклоняла голову, чтобы поцеловать своего жениха. Но дети вырастают: сейчас, когда ему уже восемнадцать, а ей - двадцать, разница эта не ощущается, они уже взрослые люди. Но тогда-то, тогда… Они просто были лучшими друзьями, когда Эхнатон и Нефертити решили их поженить. Несмотря на священные узы брака, 'друзья по песочнице' такими и оставались, пока не выросли. Потом у них вышло что-то вроде 'стерпится-слюбится', но все равно, стерпевшееся никогда не может стать великим чувством, ради которого горы свернешь или жизнь опасности подвергнешь. Он твой муж, а она - твоя жена, то, с чем приходится мириться. Вам нужны дети? Пожалуйста. Но не больше. Но не лучше. Все это длится недолго, пока…

– Я… - начал Тутанхамон, - я люблю маму, так?

Анхесенпаамон кивнула, а он продолжал:

– А еще я люблю четырех сестренок, пятая умерла, а шестая пропала после смерти мужа, так?

– Но я, - надув губы от обиды, буркнула Анхесенпаамон, - я же твоя жена!

– Я люблю тебя, сестренка, - прошептал он.